глазами, она поставила фигурку на доску. — Воитель бьет…

— Подожди! — вскрикнула Эйлистри.

Она схватила две игральные кости, лежавшие на краю доски сава: два правильных восьмигранника из чернейшего обсидиана, в каждом из которых была заперта частичка лунного сияния: искорка света Эйлистри в черном сердце Ллос. На каждую из граней были нанесены разные цифры, и лишь на одной — изображение крохотного круглого паука с растопыренными ногами.

Игральные кости загремели в кулаке Эйлистри, словно настоящие кости, стучащие друг о друга на ураганном ветру.

— Один бросок за игру, — напомнила она. — Я требую его теперь.

Ллос помедлила. Фигурка Воителя в виде драука почти скрылась под паутиной, которую выделяли ее пальцы. Тень беспокойства промелькнула в ее красных глазах и исчезла.

— Невозможный бросок, — ухмыльнулась она. — Покуда существует Абисс, шансов выкинуть двойных пауков нет. Скорее Кореллон простит нашу измену и позовет нас обратно в Арвандор, чем ты сумеешь сделать это.

Голубые глаза Эйлистри полыхнули гневом.

— Нашу измену?! — яростно воскликнула она. — Это твоя темная магия изменила полет моей стрелы.

Ллос приподняла бровь:

— Но ты без возражений приняла изгнание. Почему?

— Я знала, что среди дроу, несмотря на твое разлагающее влияние, найдутся те, кого можно вовлечь в мой танец.

Ллос вновь опустилась на трон, по-прежнему держа фигурку Воителя в руке. Она пренебрежительно отмахнулась, и нити паутины затрепетали.

— Красивые слова, — с безграничным презрением бросила богиня, — но теперь танцу пришел конец. Бросай.

Эйлистри, словно умоляя, сложила перед грудью руки, легонько встряхивая лежащие в них кубики. Она закрыла глаза, простерла руки над доской сава и выбросила кости.

ГЛАВА ПЕРВАЯ Год Дикой Магии (1372 DR)

Квили склонилась над чашей провидения, дожидаясь, когда образы проступят в ее глубинах. Чаша была вырезана из отполированного алебастра, камня, желтовато-оранжевым цветом напоминавшего луну в пору осеннего равноденствия. По краю вилась резная надпись на древнеэльфийском, буквы напоминали зарубки от мечей. Вода в чаше была чистейшей, ее освятили танец и пение шести жриц-дроу, в ожидании тесно сомкнувшихся вокруг Квили. Однако единственное, что виднелось в этот миг в воде, — отражение самой Квили в ореоле сияющей на небе полной луны.

Лицо ее все еще оставалось красивым, черная как смоль кожа — гладкой, хотя уставшие от жизни глаза выдавали ее возраст. Шесть прожитых столетий тяжким грузом лежали на ее плечах, и к ним присоединялась ответственность за попечение о множестве святилищ ее богини. Волосы Квили были серебряными от рождения, и от них исходило то же ослепительное сияние, что и от ее одежд. Одна прядь упала ей на лицо, и Квили заправила ее за изящно заостренное ухо. Остальным жрицам даже в голову не приходило вмешиваться, несмотря на все их нетерпение. Они стояли, тяжело дыша после танца, обнаженные тела блестели от пота. И ждали. Безмолвные, как заснеженные деревья, обрамлявшие эту поляну в Ардипском лесу. Несмотря на позднюю зимнюю ночь, женщины были слишком разгорячены, чтобы дрожать. Следы их ног, оставленные во время танца, образовали на снегу темный круг.

В освещенной воде что-то шелохнулось, пустив рябь по лунному отражению.

— Оно приближается, — выдохнула Квили. — Провидение начинается.

Жрицы напряглись. Одна коснулась рукой священного символа, висящего у нее на шее, другая зашептала молитву. Еще одна поднялась на цыпочки, пытаясь заглянуть в чашу. Подобное провидение — большая редкость. Лишь объединенные усилия Эйлистри и Мистры позволили сорвать темную завесу, что скрывала Паутину Демонов в последние месяцы.

Внутри чаши возникло изображение: лицо женщины-дроу, некрасивое, но благородное. У нее был немного курносый нос и горящие как уголья глаза. Одета она была для боя, в кольчужную рубаху и серебряный нагрудник, украшенный рельефным символом Эйлистри — мечом и луной. На одной руке висел щит, в другой она держала кривой меч: Лунный Клинок. Им она надеялась убить богиню.

Халисстра что-то рубила мечом — что-то, чего не было видно в чаше. На мгновение Квили показалось, что вода идет рябью от ветерка, вздыхающего в кронах деревьев. Потом она поняла, что на лице Халисстры не рябь, а отблески света на замерзшей воде.

Халисстру Меларн, воительницу Эйлистри, окружала выпуклая стена льда.

Острие Лунного Клинка пробилось сквозь лед. Исполненным ужаса взглядом Халисстра уставилась на что-то, находящееся за пределами провидения чаши.

— Нет! — вскричала она.

Пять вспышек магической энергии устремились в пробоину и впились в нее. Халисстра отшатнулась, задыхаясь. Мгновение спустя она оправилась. С выражением решимости на лице она принялась кромсать лед, пытаясь освободиться.

Напряжение сковало все тело Квили. Если она не найдет способа вмешаться, все пропало. Магия провидения обычно пассивна. Она передает простые сигналы или сообщения и довольно несовершенна. Однако Квили была одной из Избранных Мистры, и ей повиновалось серебряное пламя. Она заставила его разгореться внутри нее, пока пламя не начало искрить в ее волосах и потрескивать в студеном воздухе, а потом мановением пальца направила его в воду. Пламя с шипением устремилось к цели. Ледяная полусфера, окружавшая Халисстру, на миг вспыхнула, словно каждый кристалл превратился в сверкающую пылинку.

Следующим ударом меча Халисстра разрушила стену.

Воительница опрометью вылетела из осыпающейся стены льда. Она пробежала мимо тела женщины-дроу с перерезанным горлом. Это была жрица Улуйара. Мертвая.

Квили сглотнула комок в горле. Путь Улуйары завершен. Теперь она с Эйлистри.

Халисстра, крича, ринулась к женщине-дроу с окровавленным ножом в правой руке и плетью с пятью извивающимися змеиными головами в левой. Это должна была быть Квентл, глава экспедиции из Мензоберранзана, верховная жрица Ллос. Она повернулась спиной к Халисстре и высокомерно зашагала прочь. Рядом с Квентл шел мужчина-дроу, чьи некогда элегантные одежды были порваны и покрыты дорожной грязью. Это, решила Квили, должно быть, маг Фарон.

Халисстра описала Улуйаре каждого из членов экспедиции, явившейся в Чед Насад, и та передала эти описания Квили. Квентл и Фарон были всего лишь именами, когда Улуйара пришла в Променад обсудить с Квили, что нужно делать, но теперь они стали угрозой, которая казалась совсем близкой, несмотря на огромное расстояние, лежащее между ними и Квили.

— Стой, Бэнр! — крикнула Халисстра им вслед. — Сразись с нами лицом к лицу, и посмотрим, чья богиня