это не он прилаживал антенну и не он просидел возле нее несколько часов. И кроме того, мы ведь сказали вам, что пачка «почти не выцвела», но именно «почти», краски на ней чуть побледнели — так, как при нынешней сухой осени должны были побледнеть недели за две, за три. Так кто он был, этот другой человек, тоже помешанный на НЛО?

— Думаю, со временем выяснится так или иначе... Судя по тому, что антенну он поставил не очень высокую, он должен жить где-то поблизости. Так что встретитесь вы с ним так или иначе, если продолжите изучение острова, — сказал отец Василий. — Да, кстати, а вы не пытались проверить на транзисторе, как изменился сивнал, идущий от креста, после удара молнии?

— Пытались, — ответили мы. — Но в транзисторе напрочь сели батарейки. Видно, как раз из-за этого жуткого удара и разрядились. А теперь погода испортилась, на остров не очень-то сплаваешь. Остается либо ждать зимы, чтобы по крепкому льду сгонять на остров на «Буране», либо откладывать все до весны, чтобы опять сплавать на нашей ладье викингов.

— Что ж, и это вполне естественно, вполне естественно, — закивал отец Василий. — Было бы странно, если бы батарейки не сели после такого разряда атмосферного электричества... Но вы ешьте, ешьте... — была среда, и отец Василий угощал нас постной пищей: чем-то вроде винегрета, только не просто заправленного маслом, а еще чуть-чуть тушеного в этом масле, рисовыми шариками, запеченными в русской печи, и яблочным вареньем. Почему-то у него все эти постные блюда получались очень вкусными, и мой братец, который дома нос воротил от винегрета и рисовых котлеток, когда мама их делала, у отца Василия наворачивал за милую душу. — А насчет художника никакой загадки нет. Он вообще-то иконописец и реставратор икон. Живет в основном в Псковской области, но бывает наездами в наших краях, и мы с ним давно знакомы. Это по моей просьбе он согласился написать «светский» пейзаж, чего уже давно не делает — я объяснил ему, как важно, чтобы крест был запечатлен именно живым взглядом художника, который может подметить и подчеркнуть то, что фотопленка не выявит. Впрочем, он на всякий случай и несколько фотографий сделал. Это, наверно, оброненный им футлярчик от фотопленки вы и нашли.

— Так вы... вы тоже чего-то ждали? — спросил я. — Каких-то чудесных изменений креста?.. И вы давно знали, что крест — это метеорит?

— Не то чтобы ждал... — отец Василий слегка пожал плечами. — Мне казалось важным запечатлеть крест в его нынешнем виде, потому что мало ли что может случиться... А насчет того, что крест — это метеорит... Это многие знали. Я не стал вам ничего говорить, потому что мне было интересно: догадаетесь вы сами о природе креста или нет? Догадались... Я вообще предпочитаю помалкивать на эту тему, потому что наверху, — он ткнул пальцем в потолок, — до сих пор споры идут. Некоторые утверждают, что, признав, что крест — это метеорит, научно объяснимое явление природы, а не чудесное творение Божие, мы сколько-то поставим под сомнение чудо, случившееся с архиепископом, а это... ну как бы нехорошо. А некоторые, наоборот, говорят, что раз во время путешествия архиепископа прямо перед ним слетело с небес тело, обретшее форму креста, то только Божьей рукой это тело и могло быть направлено, и научное доказательство того, что это метеорит, станет одновременно доказательством чуда.

— Мне кажется, вторые больше правы, — сказал Ванька.

— Возможно, — улыбнулся отец Василий. — А я помалкиваю, чтобы лишний раз по шапке не получить. Да, чудес на свете много... Но я вот что хочу вам сказать. Увлекаясь чудесами, которые далеко, не забывайте о чудесах, которые рядом.

— Как это? — спросили мы.

— Помните «Белый клык» Джека Лондона? — спросил отец Василий. — Я имею в виду тот эпизод, когда человек, окруженный волками и не знающий, спасется он от волков или нет, впервые обращает внимание на собственные руки. Он разглядывает их при свете костра и думает о том, как же дивно они устроены, как совершенно пригнаны все суставы и сухожилия, чтобы пальцы могли сгибаться и разгибаться так, как надо, с одинаковой ловкостью брать тяжеленный камень и удерживать легчайшую пылинку, выполнять любую работу... И герой Джека Лондона думает: как же удалось создать такое удивительное чудо, такое совершенство, кому? Джек Лондон говорит, что природе путем долгого естественного отбора, а я говорю, что Богу. Но мы с ним оба любуемся этим чудом — одинаково любуемся. Вот это и надо понимать: что нет чуда выше чуда существования самых простых и привычных вещей. Наших пальцев, наших глаз, которые видят, наших ушей, которые слышат. Или вот... — он показал рукой за окно. На небольшой клумбе до сих пор цвели георгины и хризантемы, но теперь они были присыпаны снегом, и это зрелище, зелень листьев и самые разные цветы — белые с желто-золотистым оттенком, лиловые, алые — стоящие под шапками нежнейшего и чистейшего снега, действительно было феерическим.— Разве это не чудо? Сколько я ни живу, сколько ни смотрю на мир, а не перестаю восхищаться такими обыкновенными чудесами. Которые будут вечно продолжаться.

И он, подняв руки, стал задумчиво сгибать и разгибать свои пальцы, как бы внове приглядываясь к ним.