как женщина выразила ей сочувствие по поводу травмы и пожелала скорейшего выздоровления.
– Но я же Присцилла! – сказала женщина. – Разве вы меня не узнали?
– Присцилла? Но где же ваши татуировки?
– Ах, они мне так надоели, что я их смыла.
– Смыла?! Вы хотите сказать, что все это время они были ненастоящие?!
Предсказательница пожала плечами:
– Они были такие же настоящие, как и все остальное.
– А как насчет того странного, легкого восточноевропейского акцента? – спросил Бадди.
Присцилла повернулась и посмотрела ему в глаза:
– Все это было частью роли, – сказала она. – Детка, я же из Бронкса![50]
Все остальные события стали понятны, каждое нашло свое объяснение, точное, как… – Точное, как часы, – так сказал бы Альберт, – заключил Бадди. Спад Томпсон, отвергнув предложение широких масс короноваться в качестве Первого Императора Америки, согласился возобновить свою деятельность на посту президента с того самого места, с какого он этот пост покинул. – Я буду президентом. Всего лишь президентом, – сказал он в своей реинаугурационной речи, передававшейся по телевидению на всю страну. – Ибо в ходе развития человечества, идущего сквозь обломки времени, мы должны понимать, что добро, творимое мужчинами и женщинами, остается жить в веках. Нам с вами пришлось испытать пращи и стрелы яростной судьбы и, им не покорившись, сразить их противоборством…[51] Ради соблюдения принципа «равного времени»[52] Спад согласился на передачу последнего интервью покидающего свой пост ГИДа КА с Дэном Атмостом, чья программа «Завтрашнее Шоу» снова заняла свое законное место в эфире.
– Мы все хорошие! – утверждал ГИД, чуть не плача. – Мы все – американцы! В интервью, данном вслед за интервью ГИДа, Ронда Джефферсон тоже получила возможность обратиться к населению страны. – Я по-прежнему верю в Америку. Не в ту Америку, какой она была до сих пор, но в Америку, какой она может и должна быть. В Америку, какой мы ХОТИМ ее видеть и которая у нас БУДЕТ. Висенте планировал переехать в Долину Надежды, на Колпачное Ранчо, чтобы пройти расширенный курс практических занятий по прочищению мозгов. Спад Томпсон изменил назначение ранчо, назвав его первым Национально-Историческим Памятником Прочищения Мозгов, находящимся под охраной государства, и сделал Биби Брауна его директором. Он сказал, что намеревается проводить здесь практические занятия для своих новых советников в надежде расширить и уточнить собственные принципы создания просвещенного правительства. Полли тоже собиралась отправиться на ранчо. По крайней мере, она сказала, что так и сделает. У нее зародилась идея открыть небольшой ресторан-закусочную в одном из городков близ границы с Манитобой, и у Бадди было предчувствие, что на этот раз у нее все получится. Эдди и циркачи составили новую гастрольную труппу, которую решили назвать «Чудаки и Уродцы»; она должна была отправиться в кругосветное турне… – Как только мы все наши новые кунштюки[53] разработаем, – пояснил Эдди. – Мы никогда никаких кунштюков не разрабатываем, – заявил Шпенёк. – Мы сами и есть кунштюки! Однако в ночь накануне отплытия на Большую Землю Ронде не спалось. – Еще так много осталось сделать, – говорила она. – Конечно, нам удалось на какое-то время остановить войну… – Очень неплохой результат, если учитывать все обстоятельства… – сказал Бадди. – Но в мире все еще существуют бедность, голод, социальное неравенство и расизм, и всякие болезни. Не говоря уже о безобразном состоянии времени и гравитации… – Да, – сказал Бадди, прижав палец к ее губам. – Но сегодня ночью мы будем спать, ведь мы можем чувствовать, что удовлетворены этим результатом. А все остальное – это назавтра. Завтра, завтра и еще завтра. На следующее утро Хьюберт П. МакМиллан вышел на палубу, чтобы встретить восход солнца. Восход был восхитительный, как и всегда в эти дни – во всяком случае, так ему казалось. Он собирался вернуться в Столицу, где ему предстояло снова вступить в прежнюю должность при Президенте. «Снова влезть в этот хомут», – думал он. Но ведь все изменилось. Все будет теперь совсем иначе – он это понимал. Хьюберт устремил взгляд на горизонт, набрал полную грудь свежего морского воздуха. «Ах-х-х, – подумал он. – Впереди целый новый день».
Все остальные события стали понятны, каждое нашло свое объяснение, точное, как… – Точное, как часы, – так сказал бы Альберт, – заключил Бадди. Спад Томпсон, отвергнув предложение широких масс короноваться в качестве Первого Императора Америки, согласился возобновить свою деятельность на посту президента с того самого места, с какого он этот пост покинул. – Я буду президентом. Всего лишь президентом, – сказал он в своей реинаугурационной речи, передававшейся по телевидению на всю страну. – Ибо в ходе развития человечества, идущего сквозь обломки времени, мы должны понимать, что добро, творимое мужчинами и женщинами, остается жить в веках. Нам с вами пришлось испытать пращи и стрелы яростной судьбы и, им не покорившись, сразить их противоборством…[51] Ради соблюдения принципа «равного времени»[52] Спад согласился на передачу последнего интервью покидающего свой пост ГИДа КА с Дэном Атмостом, чья программа «Завтрашнее Шоу» снова заняла свое законное место в эфире.
– Мы все хорошие! – утверждал ГИД, чуть не плача. – Мы все – американцы! В интервью, данном вслед за интервью ГИДа, Ронда Джефферсон тоже получила возможность обратиться к населению страны. – Я по-прежнему верю в Америку. Не в ту Америку, какой она была до сих пор, но в Америку, какой она может и должна быть. В Америку, какой мы ХОТИМ ее видеть и которая у нас БУДЕТ. Висенте планировал переехать в Долину Надежды, на Колпачное Ранчо, чтобы пройти расширенный курс практических занятий по прочищению мозгов. Спад Томпсон изменил назначение ранчо, назвав его первым Национально-Историческим Памятником Прочищения Мозгов, находящимся под охраной государства, и сделал Биби Брауна его директором. Он сказал, что намеревается проводить здесь практические занятия для своих новых советников в надежде расширить и уточнить собственные принципы создания просвещенного правительства. Полли тоже собиралась отправиться на ранчо. По крайней мере, она сказала, что так и сделает. У нее зародилась идея открыть небольшой ресторан-закусочную в одном из городков близ границы с Манитобой, и у Бадди было предчувствие, что на этот раз у нее все получится. Эдди и циркачи составили новую гастрольную труппу, которую решили назвать «Чудаки и Уродцы»; она должна была отправиться в кругосветное турне… – Как только мы все наши новые кунштюки[53] разработаем, – пояснил Эдди. – Мы никогда никаких кунштюков не разрабатываем, – заявил Шпенёк. – Мы сами и есть кунштюки! Однако в ночь накануне отплытия на Большую Землю Ронде не спалось. – Еще так много осталось сделать, – говорила она. – Конечно, нам удалось на какое-то время остановить войну… – Очень неплохой результат, если учитывать все обстоятельства… – сказал Бадди. – Но в мире все еще существуют бедность, голод, социальное неравенство и расизм, и всякие болезни. Не говоря уже о безобразном состоянии времени и гравитации… – Да, – сказал Бадди, прижав палец к ее губам. – Но сегодня ночью мы будем спать, ведь мы можем чувствовать, что удовлетворены этим результатом. А все остальное – это назавтра. Завтра, завтра и еще завтра. На следующее утро Хьюберт П. МакМиллан вышел на палубу, чтобы встретить восход солнца. Восход был восхитительный, как и всегда в эти дни – во всяком случае, так ему казалось. Он собирался вернуться в Столицу, где ему предстояло снова вступить в прежнюю должность при Президенте. «Снова влезть в этот хомут», – думал он. Но ведь все изменилось. Все будет теперь совсем иначе – он это понимал. Хьюберт устремил взгляд на горизонт, набрал полную грудь свежего морского воздуха. «Ах-х-х, – подумал он. – Впереди целый новый день».