пускать его в дело лучше в период минимальной загрузки машин, то есть – ночью. А пока продолжим соколиную охоту. Любимейшее, после турнирных боев, занятие средневековых рыцарей. И тоже – небезопасное. Ведь каждую секунду из какого-нибудь малозаметного овражка «операционки» или объектной библиотеки может показаться голова огнедышащего дракона. И тогда...

Кто-то, незаметно подкравшись сзади, наклоняется над моим плечом, и я вздрагиваю от испуга.

– Михаил Олегович уже пришел, – тихо говорит Евгения Федоровна заново накрашенными кроваво-красными губами. Я поспешно встаю. Кажется, я понравился этой вампирше. Наверное, потому, что у меня кровь первой группы.

На директора, высокого сухощавого мужчину с прокуренными усами – точно такими же, как у вахтера! – моя красная книжица действие произвела магическое. Он сразу же стал ниже ростом, засуетился, и даже кончики усов его выразили неописуемый восторг по поводу визита инспектора. Как хвост у собаки. В предписании, естественно, умалчивалось об истинной цели моего прибытия. Наивная предосторожность. Вирусогены прекрасно знают имена охотников. А лучших из нас – и визуально. Сему Малышева убили в Ростове на другой день после прибытия. И за двое суток успели замести все следы. Так до сих пор и неизвестно, что за вирус был там сотворен и с какой целью. А самое главное – кем.

– Говорят, вчера у нас уже был инспектор Управления, – осторожно полуутверждает, полуспрашивает Михаил Олегович. – Я, правда, временно отсутствовал, поэтому...

– Григорий Андреевич – специалист по болтам, а я – по гайкам, – поясняю я, принимая папки с документацией. – А в память «Эллипса» описание не введено?

– Введено-то введено... Только вот изменения, насколько я помню, внесены не все. Последний инцидент так точно не отражен. Все равно ведь придется скоро демонтировать, – оправдывается Михаил Олегович.

– Далеко не все, – холодно поправляю я.

– Кабель, который перебили в последний раз, в «Неводе» задействован не будет. Вот мы и не стали... лишнюю работу... Как нам тогда казалось, – поспешно добавляет директор, наткнувшись на мой удивленный взгляд.

Интересно, интересно. И Гриша мне ничего об этом не сказал. Не знал, что ли? В Управлении переполох, Витек готов подозревать самое худшее, а здесь – просто авария на линии связи... Протокол обмена в «кольце», естественно, поменяли, но где-то допустили ошибку. Вот и получился «эффект веника».

Я облегченно улыбаюсь. Это Гриша на всех страху нагнал. Все-таки ему еще рано самостоятельно охотиться. Только услышал шорох в кустах, и сразу в панику: медведь! А на самом деле...

Где-то крыса перегрызла кабель. Система переключилась на резервный. Его зацепил пьяный экскаваторщик. На складе кабеля не оказалось. Вообще-то он есть, и много, но не тот, который нужен. А нужный сняли с производства. И трубы все переполнены, а рыть новую траншею нечем: экскаватор сломался. И денег нет. Какой там бюджет у горсовета... И наверняка нашелся талантливый системщик, взявшийся за две-три недели перестроить обмен в сети так, чтобы можно было обойтись без оборванного кабеля. Превратить «кольцо» в «серп». Кого-кого, а талантливых инженеров у нас хватает. Трезвых экскаваторщиков – явно меньше. И если бы не ошибочка... Маленькая такая, в одном слове из многих тысяч... Как в свое время в команде, переданной на «Фобос-один»...

– А что с ним случилось, с кабелем-то? – спрашиваю я, все еще улыбаясь.

Михаил Олегович, чувствуя, что настроение мое по непонятным причинам улучшилось, улыбается в ответ.

– Ну что с ним могло случиться? Линия связи была проложена с небольшими отклонениями от проекта. Один смотровой колодец перенесли на десяток метров в сторону да и сделали его... тяп-ляп. Поэтому, когда в центральной котельной заснул дежурный и в трубах поднялось давление... В общем, этот колодец залило горячей водой. Стоял-то он не на месте! Его, конечно, быстро осушили, но разъединять оптические соединители не стали – понадеялись на их герметичность. И напрасно. Через месяц из-за коррозии все восемь каналов вышли из строя. Привезли запасной кабель, но сразу проложить не успели, а ночью у него конец отрубили, метров пятьдесят. То ли шланговая оболочка кому-то приглянулась огород поливать, то ли пацанам на дубинки понадобился. Кабель стал короток, а нарастить нечем да и нельзя: муфта в трубу не пролезет. И купить негде. Его, оказывается, два года назад с производства сняли. А к тому, что выпускается взамен, старые оптические соединители не подходят. А чтобы новые использовать, нужно проект откорректировать. А институт, который...

– Достаточно. И тогда вы решили...

– Есть тут у нас один способный системный программист, Петр Васильевич Пеночкин. Вернее, не у нас, а на «Микротехнологии». Большой энтузиаст компьютерных сетей. Он-то и предложил изменить протокол обмена так, чтобы резервный вариант мог стать основным. Ну, то есть постоянно работать с разомкнутым кольцом. Скорость обмена падает на чуть-чуть, а выигрыш времени получается солидный...

Выложив самый сильный аргумент в пользу своей бездеятельности, директор замолкает.

– И как, удалось вам?

– Вполне! – снова оживляется Михаил Олегович. – Все задачи решаем в срок, у заказчиков – никаких претензий.

Ага. Значит, никаких. Интересно. А может, и приступов по ночам никаких нет? И Грише все это приснилось?

– Когда залило кабель?

– Чуть больше полугода тому назад.

– И до сих пор «Эллипс» разомкнут? И даже изменения в документации не все отражены? – укоризненно спрашиваю я.

– Откорректированный проект ждем со дня на день.

– Можете уже не ждать. Поскольку в «Неводе» оборванный кабель не используется, – жестко говорю я. – Но это, насколько я понимаю, не снимает с вас ответственности. Полгода работаете в нештатном режиме и до сих пор не удосужились поставить об этом в известность Управление... Вам придется представить по данному вопросу объяснительную записку.

Кончики усов директора перестают радостно вилять и уныло повисают. Спросить у него про «эпилепсию» сейчас или при следующей встрече? Судя по всему, этого не избежать.

– Впрочем, назовем ее пока докладной. Подробно изложите все ваши действия. Куда обращались, что вам отвечали, и так далее. И как, проявив находчивость, временно вышли из положения, – смягчаю я тон. Кончики усов Михаила Олеговича тут же воинственно задираются вверх.

– Да, решение проблемы оказалось весьма нетривиальным, – с гордостью говорит он.

Это для кого как. Для меня, кажется, совсем наоборот. Значит, Петр Васильевич Пеночкин – кстати, уж не наш ли это Петя? – отладил работу сети в нештатном режиме, им перестало припекать, и начался вялый