началась ожесточенная кампания в прессе. Эдвард Крэнк-шоу из английского «Обсервера» назвал фестивали «опасной игрой», цель которой — лишь «развратить друг друга». Правда, в отношении Вены он нашел более или менее безопасную формулу: «Пусть англичане развращают русских нашим славным рок-н-роллом и остерегаются улыбок и дискуссий с русскими!» Подобная «мягкость» Крэнкшоу объяснялась тем, что он уже давно был агентом СИС с кодовым номером БИН-120.
Католические священники служили антифестивальные мессы. На тихую Зайлерштедте, 15, в адрес Международного подготовительного комитета приходили угрожающие письма: «Мы не спускаем с вас глаз. Советуем побыстрее исчезнуть из Вены вместе с вашим фестивалем. Иначе будет плохо». По городу в «марше молчания» шествовали юнцы, которых антифестивальный комитет «Молодая жизнь» и священники обманом привезли из провинции под предлогом посещения гастролей… советского цирка… Все шло по заранее разработанному плану.
На Рузвельтплац, 2, где разместилась штаб-квартира оперативной группы ЦРУ, съезжались кадровые разведчики, поступавшие в распоряжение Гарри Ланна. На Ринге, в Мессегеленде, недалеко от парка Пратер, где на острове посреди голубого Дуная раскинулся фестивальный городок, спешно ставились «контактштеллен» — оклеенные пестрыми плакатами павильончики, в которых намечалось обрабатывать делегатов, да и самих венцев. Завозились тонны различных пропагандистских брошюр, журналов, листовок. Однако главную ставку майор Загнер и мистер Ланн делали на парней из спецотрядов, прибывших из Западной Германии и Италии. Кроме 60 шиллингов суточных, им выдавали по 70 шиллингов на «оперативные расходы», поставив лишь одну задачу: устроить из коммунистического фестиваля ад кромешный. При этом приветствовалась любая инициатива.
…Утром 26 июля Гарри Ланн пребывал в отвратительном настроении. Погода обещала быть отличной, значит, и нечего рассчитывать, что дождь испортит торжественное шествие и праздник на стадионе. Кроме того, у него вдруг закрались сомнения в отношении собственных «мальчиков». Инструкции инструкциями, но хватит ли у них духа, когда настанет время действовать на глазах сотен, тысяч людей?
Пронзительный звонок телефона заставил Лапна поспешно схватить трубку. Судя по времени, колонны делегаций уже вышли из аллей Пратера на венские улицы. Что ж, сейчас они узнают, каково изображать радостный энтузиазм, когда тебя забрасывают гнилыми помидорами и тухлыми яйцами. И того и другого заготовлено с лихвой…
Но что это? Какого черта он там мямлит? Не стесняясь в выражениях, Ланн излагает дежурному, как следует докладывать срочные сообщения. После секундного замешательства голос дежурного обретает четкость:
— Контрольные пункты по пути следования сообщают, что участники фестиваля идут в сплошном коридоре вышедших на улицы жителей Вены. Осуществить намеченную акцию по пути к стадиону не представляется возможным.
Руководитель оперативной группы в бешенстве бросает трубку. Ничего, еще не все потеряно, они получат свое на стадионе.
Часы на стадионе показывают 17.30. Внизу под трибуной для почетных гостей застыли пятеро членов фестивального комитета. На поле выбегают дети с цветами.
В распахнутых воротах показывается открывающая шествие колонна мотоциклистов.
…Гарри Ланн не отрывает глаз от экрана телевизора. Наконец-то. «В воротах стадиона появляется делегация молодежи Советского Союза!» — объявляет диктор. Ну же, ну…
До отказа забитый людьми стадион встречает делегацию громом аплодисментов. Тысячи букетов летят на поле с трибун. И ни одной… крысы, которых должны были выпустить из чемоданов парни из спецотрядов!
«Струсили! Сопляки!» — Ланя злобно бьет по клавише телевизора и устало откидывается на спинку кресла…
Да, это было поражение, нанесенное молодежью всего мира опытнейшим разведчикам ЦРУ, СИС, НАТО. И пусть в течение последующих дней агенты из спецотрядов Ланна еще пытались кого-то обрабатывать в своих «контактштеллен», завязывать провокационные споры во время молодежных встреч и диспутов, подбрасывать всевозможные фальшивки, итог был ясен: дискредитировать фестиваль, как того требовала директива, не удалось. А среди делегатов родилась веселая поговорка, подхваченная венцами: «Аллес гут, антифестиваль капут!»
Увы, те, кому она адресовалась, не извлекли урока…