перекинул ногу через стенку, она вцепилась в рукав его рубашки.

— Нельзя спускаться вниз. Там морлоки!

Отмахнувшись, он исчез в шахте. Содрогаясь всем телом, Уина поглядела вниз, великан уже спустился на изрядное количество футов. Он улыбнулся ей и продолжил спуск. Уина провожала его взглядом до тех пор, пока он не исчез во мраке. Снизу доносился размеренный гул, и она ощущала течение втягиваемого в шахту воздуха.

До этого самого мгновения она полагала, что ее интерес к гиганту вызван желанием почерпнуть новые знания, однако, вглядываясь во тьму, Уина поняла, что волнуется за него. Она не хотела, чтобы он погиб.

Сев на траву возле купола, она решила ждать. Вскоре явился Блити и уселся с нею рядом. Очевидно, он украдкой следил за ними.

— Он вернется? — спросил паренек.

— Разве такое возможно? — Уина сорвала травинку и туго обернула ее вокруг пальца, так, что та лопнула.

— Ведь он великан, — проговорил Блити с уверенностью. Уина ощутила легкое удивление.

— В самом деле, — отозвалась она, не веря, впрочем, в то, что незнакомец вернется.

— Он научит нас защищаться от морлоков.

Ошеломленная, Уина поглядела на Блити. Ей самой в голову приходили подобные мысли, однако услышать подобное от элоя!..

Тем не менее она не верила в его возвращение до того самого мгновения, когда рука великана появилась на краю стенки, а потом он выбрался наружу и мешком повалился на траву.

Со слезами радости Уина принялась целовать его лицо и руки, а великан смеялся и прижимал ее к себе. Затем он откинулся на спину и уснул. Уина сидела возле него и держала за руку, пока он не проснулся.

* * *

В тот день после полудня гигант приступил к своим исследованиям с удвоенной энергией. Он ничего не говорил Уине, однако его явно тревожило нечто увиденное под землей. В каждом из зданий он обследовал двери и разбитые окна. Во многих из них обнаруживались проделанные морлоками ходы, и он с отвращением выбирался оттуда. На этот раз, увидев, что Уина устала, он взял ее на руки и усадил на плечо.

Уина обхватила рукой его голову. Гигант твердым шагом удалялся от серого дома, длинные ноги его пожирали расстояние с потрясающей скоростью. Спустя какое-то время она поняла, что он направляется к далекому сооружению, огромному зеленому зданию, которое не посещал ни один из элоев. Впрочем, скоро солнце опустилось за холмы, и воздух сделался прохладным.

— Нам пора возвращаться, — сказала она. Над головой на потемневшем небе уже вспыхивали первые звезды. Она крепко держалась за голову великана, но он молчал. Незнакомец как будто не знал усталости. Уина подумала, что им, возможно, придется идти всю ночь. Сумеют ли морлоки догнать великана? И посмеют ли наброситься на него? Ведь он уже спускался в их логово и вернулся, не получив даже царапины; может быть, его вообще нельзя ранить. Вероятно, морлоки попросту боялись его — как трепетала перед ними она сама.

Думая обо всем этом, Уина наблюдала наступление ночи. Может быть, у гиганта вовсе не было своей собственной тайны. Если защитой ему служил только собственный рост, ей оставалось лишь вернуться к реке и утопиться. Она вспомнила то умиротворяющее мгновение, тот успокоительный голос воды, когда течение забрало ее с собой. А потом припомнился первый удушающий глоток. Уина поежилась. Неужели утонуть лучше, чем ощущать этот страх, когда ничто не могло сдвинуть ее с места, когда руки и ноги отказывались повиноваться ей, когда морлоки ползали среди элоев?

Но великан не останавливался. И Уина, припав щекой к его голове, закрыла глаза, чтобы не видеть тысячи звезд. Незаметно для себя она уснула.

Утром они продолжили путь.

Через некоторое время великан промолвил:

— Я пришел сюда издалека.

Уина шагала рядом. Гигант сбросил ботинки и чуть прихрамывал. Она ответила, тщательно подбирая слова:

— Я знаю. Ты прибыл сюда в машине, которую украли морлоки.

Великан остановился, сел и принялся растирать пятку. На ней оказался багровый синяк.

— Моя машина путешествует не через расстояние, а сквозь время, — проговорил он.

Уина не знала, что сказать, а потому просто улыбнулась и закивала.

— Мой дом стоял возле того места, где теперь находится крылатая статуя. Где мы видели на земле вмятины, оставленные моей машиной, — продолжил великан. — Не сдвинувшись с места ни на один дюйм, я пересек… — он запнулся, подыскивая подходящее слово, — множество жизней. Много, много человеческих жизней миновало за время моего путешествия. Так много, что мир полностью изменился. Прежде здесь не было всех этих домов. На их месте находился Лондон, великий город, и я жил там среди многих людей, подобных мне самому. В нашем городе были огромные машины, исполнявшие за нас всяческую работу. Они изготавливали для нас инструменты. Переносили с места на место, так что ходить не было никакой нужды. Мы посылали сообщения на огромные расстояния и без промедления узнавали о том, что произошло в других частях нашего мира.

Он все говорил о крае, откуда явился, и Уина ненадолго задумалась о том, как можно путешествовать во времени. Неужели незнакомец и впрямь прожил множество жизней? Впрочем, существенным был лишь один вопрос:

— А там были морлоки?

Гигант покачал головой:

— У нас были свои собственные демоны.

Зеленое здание высилось перед ними на холме позади заросшей деревьями долины. Идти оставалось совсем немного. Великан поглядел напротив — на ту сторону ложбины, мимо зеленого дома.

— И мы сражались с ними. Мы не ждали, позволяя им пожирать нас. — Он вытер рот. — Люди никогда не были мясным скотом!

— Не понимаю… мясным скотом?

— Конечно же, — проговорил великан, обратив взгляд к Уине. Спутник казался усталым. Она подумала, что он, возможно, не спал всю ночь. — Вы питаетесь молоком и медом. Вы превратились в упитанных тельцов. О чем думает стадо, запертое в своих стойлах или идущее по длинному коридору на бойню?

Лицо его раскраснелось. Уина прикоснулась к руке великана. Она не поняла кое-каких слов, но ощутила их смысл.

— Вы сражались со своими собственными морлоками?

— В известном смысле, да. — Он стиснул ее руку. — Не знаю только, зачем я рассказываю тебе об этих вещах, моя милая Уина. Ты не в состоянии понять их. Эволюция лишила тебя разума. Ты ведешь здесь прекрасную жизнь. Прекрасную, бездумную, хотя и мрачную по сути своей. Быть может, мне лучше не рисовать истинную картину.

Он поднялся и скривился, ступив на больную ногу.

— Оставайся счастливой.

«Но я ведь не счастлива, — подумала Уина. — Я все время боюсь. Чему ты можешь научить меня? Что ты знаешь?» Однако она не