Эфраим Кишон Рассказы из цикла "Смерть на проводе"

Сражение со слесарем

Одним прекрасным утром на нашей кухне потек кран. Я сразу же поспешил к Штуку, единственному в округе слесарю, чтобы попросить его навестить наш кран непосредственно в его больничной палате. Однако дома оказалась только г-жа Штук, которая пообещала мне, что Штук будет у нас к середине дня.

Поскольку Штук не появился и за полдень, я снова отправился к нему. Дома была только г-жа Штук. Она сообщила мне, что сказала г-ну Штуку, что он должен к нам прийти, но г-н Штук не смог к нам прийти, поскольку должен был идти куда-то в другое место. Однако к началу вечера он к нам придет. Штук не пришел к началу вечера, равно, как и к его концу, и когда я сам пришел к нему, дома никого не оказалось. От соседей я узнал, что чета Штуков ушла в кино. Я воткнул в замочную скважину записку: "Г-н Штук, очень прошу зайти к нам завтра утром, поскольку кухонный кран требует ремонта".

Когда утром я проснулся и убедился, что Штук еще не пришел, я снова пошел к нему. Я поймал его уходящим из дома. Он подтвердил, что сейчас как раз хотел направиться ко мне, но поскольку мы так и так встретились, то не соглашусь ли я, чтобы он пришел ко мне в середине дня, поскольку он до того должен зайти к кому-то другому. Он придет в час, сказал он. Я спросил его, нельзя ли прийти в пол-второго, поскольку в час мне надо быть в одном месте вне дома. Нет, ответил он, к сожалению, у него очень мало времени, поэтому или в час, или вообще никогда.

Я прождал до трех, и поскольку он не пришел, сам направился к нему. Его не было дома. Его жена пообещала мне по его возвращении позаботиться, чтобы следующим утром или, самое позднее, в районе полудня он к нам пришел. Штук не пришел ни следующим утром, ни в полдень. Когда я пришел к нему, он восседал за обеденным столом и сказал, что он не смог прийти, поскольку было много работы, но сейчас она практически закончена, он только вот быстренько перекусит и будет у меня через час.

Я прождал до вечера. Штук ко мне не пришел. Поэтому я пошел к Штуку. На этот раз дома не было никого. Я уселся у порога и решил во что бы то ни стало его дождаться. Около полуночи появились г-н и г-жа Штук. Я спросил его, почему он заставляет меня понапрасну ожидать до позднего вечера. Потому что он буквально до сих пор был занят, ответил Штук. Но мне не следует, сказал Штук, так беспокоиться, завтра рано утром он точно придет, в половине седьмого. Я спросил его, не смог бы он прийти хотя бы в семь. Нет, сказал он, в половине седьмого или вообще никогда. В конце концов, мы сошлись на 6.45. В десять он все еще не пришел. Делать нечего, я опять пошел к нему. Его жена — самого Штука дома не было — пообещала вмешаться с целью моей поддержки. Когда я удалился, она догнала меня и поинтересовалась, кто я такой и чего, собственно, хотел. Я проинформировал ее, что у нас кран на кухне течет, и не мог бы г-н Штук его, в конце концов, прийти и отремонтировать. Если Штук пообещал, многозначительно сказал г-жа Штук, то он наверняка придет.

Поскольку он до середины дня так и не пришел, я отправился на его розыски. Он как раз с аппетитом обедал и обнадежил меня известием о своем приходе сразу же, как будет готов.

"Знаете что? — сказал я. — Пожалуй, я вас дождусь тут".

Штук не спеша завершил свой нескончаемый обед, встал, потянулся и зевнул. Ему очень жаль, сказал он, но у него привычка после еды немножечко поспать. После этого он проследовал в соседнюю комнату. Я остался сидеть. В семь вечера г-жа Штук в разговоре дала мне понять, что ее супруг давно уже ушел из дома через заднюю дверь. Но как только он вернется, она ему скажет, что я его ждал. Но я уже понял, что эти мои бесконечные мотания взад и вперед между моим и его домом совершенно бессмысленны. И я решил остаться сидеть у Штука. В девять вечера он пришел и выразил сожаление, что из-за этой жары он совершенно забыл о данном мне обещании.

"А что вы от меня хотите?" — спросил он.

"Господин Штук, — сказал я, — если вы не хотите ко мне прийти, то так и скажите! Я могу этот чертов капающий кран отдать в ремонт другому слесарю!".

Штук был потрясен.

"Ну, почему я не могу прийти? — сказал Штук. — Это же моя работа. Я с нее живу". И он дал мне свое честное слово, что завтра утром ровно в семь он будет на месте. Мой инстинкт заставил меня появиться у дверей его дома в шесть утра. Я буквально перехватил его, уже уходящего. Он должен быть на сборах по военной подготовке резервистов, сказал он.

"Я иду с вами", — сказал я.

На учебном плацу я не упускал его из виду ни на минуту. Мы тренировались вместе, совместно обезвреживали мину и даже ушли с занятий вдвоем.

"Да идите вы себе спокойно домой, — сказал он. — Я только переоденусь в гражданское и приду следом".

Поскольку спустя пять часов он так за мной и не последовал, я пошел к нему, однако его не застал. Его жена пообещала мне проинформировать его о моем посещении. На следующее утро я купил револьвер, пошел к Штукам и стал ждать. К обеду он пришел домой, сожрал свою обычную еду и по привычке собрался подремать. Я направил на него револьвер и спросил, не имеет ли он что-либо против, если я его левую руку пристегну наручниками к своей правой. Нет, сказал он, он ничего не имеет против. Почти час мы тащились к моему дому. Внезапно Штук высвободился и помчался прочь. Я послал ему залп вдогонку. Он ответил огнем. Однако, когда у него кончились патроны, он все-таки вынужден был выйти ко мне с поднятыми руками, после чего уже без возражений последовал за мной и отремонтировал этот злосчастный кран…

А вчера кран снова начал капать.

Стиральная машина — тоже человек

Как-то совсем запилила меня самая лучшая из всех жен, убеждая, что нам просто необходима новая стиральная машина, поскольку старая, вероятно, под воздействием нынешнего климата совсем отказывалась служить. Зима была на носу, и это означало, что стиральная машина должна будет стирать и сушить каждую вещь по меньшей мере трижды, поскольку любая попытка высушить ее путем вывешивания на улице обычно пресекается внезапно набегающим дождем. Нынешняя зима обещала быть дождливой, так что против нее могла выстоять только новая, молодая, полная сил и жизни стиральная машина.

— Иди, — так сказал я своей супруге, — иди, любимая, и купи одну из тех стиральных машин, что тебе понравятся. Только действительно одну, и отечественного производства. Как можно более отечественного.

Самая лучшая из всех жен была к тому же самой лучшей из всех покупательниц, каких я знал. Уже на следующий день рядом с кухней стояла радостно жужжащая, настоящая еврейская стиральная машина с