нахмурился:

— Шведский.

Он открыл его и с фотографии на него смотрела сестра Анджела. Он поднял глаза:

— Не будете ли вы так любезны подождать снаружи, сестра. Я немного поговорю со своим добрым другом.

Она помедлила, коротко взглянула на Прагера и вышла.

Прагер сказал:

— Послушай, Эрих, позволь мне объяснить.

Бергер держал паспорт:

— Не та штука, которую можно состряпать за двадцать четыре часа, так что ты должен знать об этом достаточно давно. Почему, черт побери, ты мне не сказал?

— Потому что знал, что твоя реакция будет именно такой.

— Так ты думал придержать, пока мне будет слишком поздно сказать нет? Но ты совершил ошибку. Я так не играю. И что с той миссией, где они работали? Она так вдруг стала ненужной?

— Бразильский департамент внутренних дел изменил свою политику относительно индейцев в этом районе: их хотят переселить и привезти белых фермеров. Из-за этого, миссию в любом случае закроют.

— Их орден призван к больничному служению, не так ли? Конечно, найдутся другие отдушины для проявления их талантов.

— Но они тоже немки, Эрих. Представляешь, как пойдут дела, когда первые бразильские раненые начнут поступать из Италии?

Повисла долгая пауза. Бергер взял шведский паспорт, открыл и снова рассмотрел фото:

— Похоже, она сулит мне беду. Она добивалась своего всегда.

— Чепуха — сказал Прагер. — Я очень давно знаю ее семью. Добрый прусский род. Отец был пехотным генералом. В восемнадцатом она работала сестрой милосердия на Западном фронте.

Бергер не смог скрыть удивления:

— Суровая биография для Малой Сестры Милосердия. Что же не сложилось? Какой-нибудь скандал?

— Совсем нет. Был молодой человек, кажется, летчик.

— … одним прекрасным утром не вернувшийся домой, так что она нашла утешение в совершении добрых дел. — Бергер покачал головой — Звучит, как очень скверная пьеса.

— Ты все понял неверно, Эрих. Я слышал версию, он заставил ее думать, что погиб. У нее была депрессия, почти стоившая ей жизни и, едва она оправилась, как встретила его гуляющего по Унтер-ден-Линден с другой девушкой под руку.

Бергер поднял руки:

— Ни слова больше. Я понимаю, когда побит. Приведи ее.

Прагер быстро подошел к двери и открыл ее. Она стояла снаружи, разговаривая с боцманом.

Бергер сказал:

— Вы победили, сестра. Скажите Рихтеру, чтобы он отвез вас на берег, забрать ваших подруг. Будьте здесь к двум ночи, в это время мы отплываем, и если вас не будет, мы уйдем без вас.

— Благослови вас Бог, капитан.

— Думаю, сейчас он достаточно занят и без меня.

Когда она двинулась к двери, он добавил:

— Еще одно. Попытайтесь не ставить в известность команду до того, как появитесь.

— Они будут волноваться из-за нашего присутствия?

— Весьма вероятно. Моряки по природе суеверны. Среди всего прочего, отплытие в пятницу предрекает беду. То же самое — иметь пассажиром любого священника. Мы, разумеется, привлечем все несчастья мира с семью монахинями среди нас.

— Пятью, капитан. Только пятью — сказала она и вышла.

Бергер нахмурился и повернулся к Прагеру:

— Ты сказал, семь пассажиров.

— Именно так.

Прагер порылся в портфеле, выудил еще два шведских паспорта и положил на стол.

— Один для Гертруды и один для меня. Она тоже ждет на берегу с нашим багажом, в который, я хочу добавить, входит беспроволочный передатчик, что ты просил достать.

Бергер смотрел на него в остолбенении:

— Ты с женой? — хрипло сказал он. — Великий боже, Отто, тебе шестьдесят пять на днях. А что ты скажешь своим хозяевам в Берлине?

— Из того, что я знаю, следует, что русские, похоже, будут там раньше меня, так что это не имеет особого значения.

Прагер вежливо улыбнулся:

— Видишь ли, Эрих, мы тоже хотим домой.

***

Когда незадолго до двух ночи Бергер вышел на квартердек, дождь лил сильнее, чем прежде. Вся команда собралась ниже на палубе; бледные лица и клеенчатые плащи поблескивали в тусклом свете палубных огней.

Он ухватился за поручень, наклонился вперед и заговорил тихим голосом:

— Я не хочу много говорить. Вы все знаете наши шансы. Это дьявольски трудное плавание, я не хочу притворяться, но если вы будете выполнять, что я говорю, мы сделаем это вместе — вы, я и старая «Дойчланд».

Среди них возникло шевеление, не более того, и он продолжал, со слабой иронией в голосе:

— Еще одна вещь. Как многие из вас заметили, у нас есть пассажиры. Господин Прагер, ранее помощник консула в нашем посольстве в Рио, его жена, и пять монахинь из миссии на Рио-Негро.

Он помолчал. Они ждали под шелест дождя.

— Монахини — сказал он, — но все-таки женщины, а это долгое путешествие, так позвольте мне сказать прямо. Я лично застрелю любого, кто зайдет за черту, и потом внесу запись в журнал. — Он выпрямился — Теперь все по местам.

Когда он повернулся от поручня, из темноты выступил его помощник. Лейтенант-дур-зев Йоханн Штурм, высокий белокурый молодой человек из Миндела в Вестфалии, отпраздновал свой двадцатый день рождения лишь три дня назад. Подобно Рихтеру он был подводником и служил на подлодке вторым вахтенным офицером.

— Все под контролем, господин Штурм? — спросил Бергер тихим голосом.

— Думаю, да, капитан. — Голос Штурма был на удивление спокойным. — Радиоприемник, привезенный господином Прагером из Рио, я спрятал в своей каюте, как вы приказали. Боюсь, что он не очень хорош, капитан. В лучшем случае, ограниченный радиус действия.

— Лучше чем ничего — сказал Бергер. — А пассажиры? Они тоже надежно спрятаны?

— О да, капитан. — В голосе юноши был оттенок смеха. — Думаю, так можно сказать.

Белая фигура появилась из темноты и превратилась в сестру Анджелу. Бергер тяжело вздохнул и сказал тихим, опасным голосом:

— А что теперь, Штурм?

Сестра Анджела весело сказала:

— Мы отплываем, капитан? Ничего, если я посмотрю?

Бергер беспомощно посмотрел на нее, дождь капал с козырька фуражки, потом повернулся к Штурму и сказал:

— Поднимите только спанкер и внешний кливер, Штурм, и отцепите якорную цепь.

Штурм повторил приказ и возник внезапный шквал активности. Один матрос закрыл люк. Четверо других живо взобрались на больярд и медленно подняли спанкер. Через мгновение раздался дробный звук якорной цепи, скользящей по палубе, потом тяжелый всплеск.

Рихтер был у штурвала, однако некоторое время ничего заметного не происходило. Тогда сестра Анджела, взглянув вверх, увидела сквозь просвет в занавесе дождя, как кливер перемещается среди звезд.

— Мы движемся, капитан! Мы движемся! — закричала она взбудоражено, как ребенок.

— Вижу — ответил Бергер. — А теперь, будьте добры сойти вниз.

Она неохотно пошла, а он вздохнул и повернулся к