границы: иностранцам нельзя было организовывать фирмы, проектировать и строить дома, снимать фильмы и т.д. Все это действовало даже слишком хорошо. Иностранные фирмы из-за строгих законов и «уютных» договоров, выгодных только японцам, перебрались в другие азиатские страны, и обходят Японию широкой дугой. Президент одной далласской фирмы, которая специализировалась в компьютерных услугах, сказал мне недавно, что в своих планах он учитывает Вьетнам, Таиланд, Китай и Малайзию, но не Японию. «Этот рынок не стоит своих усилий» — заявил он.

Как бывает в слишком регулируемых системах, изображаемая картина все дальше расходится с реальностью, и начинают появляться шероховатости. Чтобы предотвратить падение, возникает необходимость в новых ограничениях, так что в конце концов становится трудно двигаться, откуда и возник современный паралич. Например, одним из поводов скверного состояния японского жилого строительства и зависимых от него областей (мебель, проектирование интерьеров и т.д.) является высокая стоимость земли. Но когда в 1989 году цены земли начали падать, правительство охватила паника, потому что японские банки едва не обанкротились из-за так называемых «плохих» кредитов, выдаваемых строительным инвесторам. Величина нестребованных займов сегодня составляет более триллиона долларов, в сравнении с чем кредитный кризис в Америке – это просто мелочь.

Вместо того, чтобы избавляться от недвижимости, которая не приносит прибылей, результатом чего было бы падение стоимости земли, власти нашли способ заставить банки не продавать ее. Использовали бухгалтерский трюк, с помощью которого по стороне активов до самого момента продажи могут фигурировать цены, за которые недвижимость была куплена. Пока земля не продана, в бухгалтерских книгах не показываются траты, а значит, нет стимулов к продаже. С другой стороны, никто не покупает, когда цены взвинчены до небес, и таким образом рынок недвижимости оказался последние пять лет заморожен.

Ситуация очень серьёзна, средний слой почти каждой японской организации составляют чрезвычайно недовольные тридцати- и сорокалетние работники. Они критикуют неэффективность и неэкономичность японской жизни, проявляют, — чего никогда не случалось ранее, — свой гнев. Это нашло свое отражение в недавних выборах бургомистров Токио и Осаки, когда избиратели отбросили все партии, и выбрали двух до этого никак не замеченных в политической активности кандидатов – бывших актеров телевидения.

Наверху находится группа бюрократов, за которыми стоят десятилетия законов и распоряжений, а внизу – отчаявшиеся люди из поколения, которое кое-что знает об окружающем мире, и понимает, что Япония постепенно отстает. Такая ситуация – это предпосылка к революции, и не исключено, что вулкан взорвется, и наступят по-настоящему революционные перемены.

За последние сто пятьдесят лет в Японии произошло две революции. Первая из них, называемая Реставрация Мейдзи, вызваная в 1868 году командором Перри, привела к тому, что Япония открылась для мира. За одну ночь страна отбросила тысячелетнюю власть сёгунов и феодальных владык, и превратилась в современное национальное государство. Вторая революция, вызванная американскими оккупационными властями после Второй мировой войны, создала основы послевоенного восстановления Японии. Военная диктатура, император, доминирование крупных земельных хозяев – весь фасад государства Мейдзи был заменён бюрократическим промышленным комплексом «Япония, общество с ограниченной отвественностью».

Третья японская революция, если таковая случится, будет вызвана внутренними причинами. Никто из иностранцев не пробует сегодня открывать японские рынки, никого из них не волнует тот факт, что Шоочику и Тоохоо не снимают хороших фильмов. Никто не будет протестовать, если министерство строительства зальёт всю страну бетоном. Не будет ни Перри, ни Макартура – японцам придётся делать всё самим.

Трэммел сказал мне когда-то: «Успех приходит, когда понимаешь, что тебе никто не поможет». Но Япония пятьдесят лет учила своих граждан послушанию и скромности, чтобы они смирно ждали указаний бюрократов. Начать революцию будет непросто.