человеком, запирать его в подвале, а он сиди и не пикни, хотя первый попавшийся полицейский услышал бы его крики. Любой на его месте надрывался бы во всю мочь, а он молчи. Надо бы ввести закон, думал он, скорчившись на полу, чтобы преступников наказывали только за их деяния. Чтобы полицейский, высвободивший его отсюда, тотчас же не потащил безвинную жертву в участок. Но поскольку такого закона не существовало, Теобальд решил вздремнуть и принялся нащупывать среди ящиков местечко, где бы ему прилечь.

И в следующий момент рука его наткнулась на холодное, неподвижное тело.

Еще не легче, мертвец!.. Обнаженный покойник рядом с ним на полу.

– Эй, мистер! – окликнул он незнакомца. – Здесь чей-то труп.

– Знаю. Я сам его туда положил.

– Кто это? И… почему он умер?

– Занимайтесь-ка, любезный, своими покойниками, а моего не троньте! – холодно отрезал незнакомец и как ни в чем не бывало закурил.

Неудачник тоскливо скрючился на низком ящике возле покойника. Похоже, на сей раз он влип по-крупному, и в самый неподходящий момент, аккурат когда собирался осуществить свой давнишний замысел – наконец добраться до сейфа своего лучшего дружка, Эстета Мануэля.

Следует заметить, что Теобальд всегда был надежным товарищем и свято чтил воровскую честь. Однако, несмотря на дружбу, считал справедливым ограбить Мануэля. Его неудержимо притягивал огромный сейф, привлекала мысль покарать барыгу, который, ссылаясь на своих любимых писателей, скупал за гроши добытое другими ценой страшного риска.

Именно этими благородными соображениями Теобальд и руководствовался, памятуя притом о собственной невезучести. Подобрал себе сообщника, который должен был явиться к Мануэлю с дорогими вещами – якобы на оценку, – а затем усыпить скупщика хлороформом. Бесчувственного хозяина предполагалось связать и замотать каким-нибудь тряпьем, после чего Теобальд должен был вступить в поединок со знаменитым стальным сейфом. Дело, как говорится, было на мази, когда так некстати заявились два сыщика.

– Послушайте, мистер! – окликнул Теобальд гнусного незнакомца. – Может, угостите сигареткой?

– Где вы там?

– Сижу на ящике, стерегу ваш труп.

– Идите сюда. Только без фокусов!

Спотыкаясь в потемках, Теобальд побрел на звук голоса и получил сигарету. Руки чесались врезать наглецу как следует, однако пришлось побороть это почти нестерпимое желание. Вспыхнула зажигалка, и Теобальд увидел лицо владельца трупа. Мерзкого субъекта, который держит своего личного покойника здесь, в подвале, и упоминает о нем, словно пастух о стаде.

С некоторым испугом Теобальд отметил, что лицо незнакомца явно ему знакомо. Где-то он его уже видел… Черт побери, этот тип похож на него самого!

– Э-э, да ведь вы похожи на меня!

– Неужто я такой дурак?

– На драку нарываетесь? Имейте в виду, в рукопашной мне нет равных.

– Не знаю, не знаю… Зато я дал вам возможность оценить мое умение.

– Я вынужден был соблюдать осторожность, – словно оправдываясь, возразил Теобальд Неудачник XIII. – Надеюсь, в следующий раз мне не придется сдерживаться, и уж тогда я отведу душу. Но сейчас хотелось бы выяснить, что за пакости тут творятся.

– Интересуетесь? Что ж, охотно просвещу! В подвале находится потайной морг. Я присматриваю за трупами, первого числа каждого месяца провожу переучет. Не желаете пополнить ассортимент? Это у нас запросто! Еще один вопрос – и вы покойник.

Теобальд не поддался на провокацию. Забился вглубь подвала и пристроился на ящиках, мурлыча себе под нос какую-то песенку. А чуть погодя уснул, несмотря на удручающе-тягостную ситуацию: к невезению привыкаешь, как водолаз с течением времени перестает ощущать давление воды.

Проснулся наш герой на рассвете. В оконце пробивался свет зари, и кто-то осторожно крался к двери.

«Все ясно, мерзавец решил смыться!» – сразу сообразил Неудачник и, перемахнув через нагромождение ящиков, метнулся к недругу.

– Эй, куда же вы?! А кто обещал помериться со мной силами? – вскричал он, настигнув противника, которым, к его превеликому удивлению, оказалась насмерть перепуганная старушонка. Она клялась-божилась, что вовсе не помышляла мериться с Теобальдом силами, просто зашла в подвал, увидела, что там спит какой-то бродяга, и послала за полицией. Стражи порядка вот-вот появятся.

Не помня себя, Неудачник выскочил из подвала и припустился во всю прыть. Он бежал, покуда не очутился на каком-то заброшенном участке. Прошмыгнул в хибару и рухнул, с трудом переводя дух. Мимо, отчаянно гудя сиренами, одна за другой проносились полицейские машины.

Глава вторая

1

К середине дня суматоха улеглась, и Неудачник рискнул выбраться из своего убежища. Оголодалый, измученный, он прямиком направился к Эстету Мануэлю.

Великого идеалиста он застал в халате и шлепанцах, поскольку тот трудился всю ночь: сначала нужно было выковырять из оправы целую кучу драгоценных камней, а когда с этой неблагодарной работой было покончено, Мануэль занялся переводом на испанский «Заратустры» Ницше.

– Жрать хочу, живот подвело! – пожаловался Теобальд. – Что можешь уделить мне, Мануэль?

– Две минуты, и не более того. Да и то лишь потому, что ты сподобился одолеть мою драму в стихах, переработку «Анны Карениной», а я, невзирая на весь свой пессимизм, неразрывно связанный с моей профессией, высоко ставлю это свое творческое достижение. Но если ты не уберешься отсюда через две минуты, клянусь Шекспиром, сообщу в полицию.

Неудачник прекрасно знал, что старый барыга, иной раз за украшенный гравировкой золотой портсигар дававший сущие гроши, Шекспира ценил исключительно высоко, и тотчас смекнул, что Мануэль не шутит.

– Объясни хоть по крайней мере, с чего ты на меня так взъелся! – вопросил вконец приунывший Теобальд.

– Я, видишь ли, дорожу свободой, как Шелли. Засекаю время: по истечении двух минут немедленно зову постового с ближайшего перекрестка.

Поди знай, какая муха укусила этого чокнутого Эстета, однако пришлось спешно уносить ноги. Только ведь голод не тетка…

– Мануэль! – прокричал Неудачник уже с улицы. – Может, дашь хоть чего-нибудь?

Окно на миг распахнулось, и тощая рука Мануэля вышвырнула на тротуар иллюстрированный экземпляр «Рамаяны». Вслед за ним вылетела тоненькая брошюра – толкователь индуистских слов и выражений, и окно захлопнулось.

Кто бы узнал в этом грубияне учтивого философа, ценителя литературных и ювелирных шедевров!..

Теобальд понуро брел по проспекту, а дойдя до перекрестка, получил ответ на мучивший его вопрос. Оживленно сновавшие газетчики выкрикивали очередную сенсацию:

«Известный в преступном мире