- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (19) »
продолжает: — Но у меня нет дела и нет денег. Нет квартиры. Нет хорошего друга.
Светик чувствует, что сейчас она говорит что-то важное. Для самой себя важное.
Но этот Бабрыка олух олухом.
— Разве в деньгах счастье? — дышит он Светику в ухо. И чуть ли не стонет. И тянет потихонечку куда-то в ту комнату. Видно, там он думает прилечь. — Светик…
— Чего тебе?
— Светик, а?.. Пойдем… Ты не хочешь, Светик? — И дышит, и опять дышит.
Светик целует его разок-другой и говорит ему, чтобы шел бай-бай. Светик вообще в этих делах вперед не забегает. Светик эти дела знает.
— Светик…
Вот ведь поросенок. Они легли спать в разных комнатах — погасили свет, улеглись, притихли, и на тебе — он уже опять заглядывает в дверь.
— Светик… Почему ты не хочешь?
— А почему я должна хотеть?.. С чего ты взял?
Светик встает.
— Где ключ?
В комнате, где спит Светик, есть замок — если сейчас достать ключ, все будет в порядке.
— Нет его, — говорит Бабрыка. — Нет ключа.
— Шутишь?
— Нет-нет. Я его давно потерял.
Светик подходит к нему ближе и говорит. Глаза в глаза:
— Ну ты… Не крути мне мозги!
— Светик…
— Дурочку колхозную нашел, да? Давай ключ!.. Быстро!
Он роется в столе — минут десять роется. Потом в каких-то ящиках. В шкафу. Наконец находит.
Светик чмокает его:
— Не сердись… Я с людьми не скоро схожусь. Мне надо как следует к человеку привыкнуть.
Светик не отговаривается — так оно и есть. Такая она женщина, и тут уж ничего не поделаешь. Хотя в общем Бабрыка ей нравится. Не жадный. Вежливый. А если глуповат, то это не беда. Нельзя, чтоб у человека было все. Так не бывает. Что-то есть, а чего-то нет.
На следующий день Светик встречает на рынке странного паренька, который, как оказалось, был монашком. Или кем-то в этом роде. Он объясняет Светику, что был он «церковным служкой», а зовут его — Павлом. В разговоре он изо всех сил нажимает на букву «о»: — Послушай… Погоди… Посмотри… У него с собой старинная книга, за которую, как он говорит, ему на рынке выложат пять сотен. Книга называется «Житие». Светика все это чрезвычайно увлекает. — Пять сотен? — переспрашивает она. — Выложат мне до копеечки. — Он очень смешно окает. — Кто выложит? — Они. И служка показывает пальцем на группу книжников. В центре их мужчина с загипсованной рукой — Светик это тут же засекает. Служкой Павлом она тоже заинтересовалась. Парню лет двадцать. Ему надоело жить при церкви — и вот он сбежал. А «Житие» прихватил с собой, чтоб продать и иметь рублики на расходы. Знал, что прихватить. Потому что пять сотен — это цифра. Церковь его где-то в Калининской области, а бежит он — на юг. На юга, к морю, о котором слышал много интересного. Служка читает Светику одну из страниц книги. Старославянскими буквами там написано: «ТАКО НЕ ЛЮБИЛ ОН НИ ЯСТЯ, НИ ПИТЬЯ, НИ ЗЛАТО, НИ ПРИНОС… НО ЛЮБИЛ ОН ЖИТИЕ СКОРБНО И ПУТИ ЛЮДСКИЕ». — Пути людские, поняла? — объясняет ей служка. — Вот я тоже их полюбил. — Кого? — Пути людские. Путешествовать полюбил, поняла? — Поняла, — говорит Светик. — Чего ж не понять.
Светик идет в дальнюю комнату — эта комната уже определенно приспособлена под книги. Что-то вроде склада. В этой же комнате Светик спит. Сейчас она перетаскивает туда принесенные связки книг — и садится сортировать. Появившийся Бабрыка вертится вокруг Оли: — Жаль, у нас выпить нечего. Сегодня бы не грех выпить. — И еще: — У нас даже поесть нечего. Мы, Олечка, мелкие спекулянты. — А картошка есть? — спрашивает Оля. — Это ж замечательно. Я сейчас пожарю. — Масла нет. Но есть сало. И они начинают суетиться на кухне. Чистят картошку. Ставят сковороду на огонь. Бабрыка заглядывает на минуту в комнату — к Светику. Видит отложенную для Оли «Анжелику». — Ей? — Бабрыка вдруг свирепеет. — Ты стала очень добренькой. — Молчи, — говорит Светик. — Сама молчи! — Она заработала. Помогала мне в магазине. Спекулянты начинают браниться. Это бывает. На их крики приходит Оля: — Мне… мне не нужна книга. — Книга твоя — возьми, — чеканит слова Светик. — Нет. И тогда Светик накидывается на Бабрыку. Светик ему сейчас все припомнит: — Я на рынке целыми днями. Я рискую. Я каждую минуту могу на ментов нарваться… А он, видите ли, третий день валяется в постели. — А я не рискую? А квартира чья? — кричит Бабрыка. — Дерьмо — за копейку трясешься! — Хороша копейка. Эта книга пятьдесят рублей стоит на рынке. Пятьдесят рублей! И тут в дверь звонят — пришла Вера. — Была же договоренность, — смеется Вера, — если лаемся — включаем музыку. Оба молчат. — С улицы слышно, — продолжает посмеиваться Вера. — Я думала, может, милицию вызвать. Может, дерутся. Светик тоже смеется — отходчивая. Девчонки тем временем знакомятся: — Оля. — Вера. — Не нужна мне «Анжелика». Честное слово, Светик, не нужна. Спасибо. — Не ломайся. — Я не ломаюсь. Я… — и Оля запнулась. — Что? — спрашивает Светик. — Ну говори. — Мне… Мне, Светик, совсем другая книга нужна. — Какая? — Я тебе после скажу. Некоторое время обе молчат. Потом Светик спрашивает. Будто бы она не знает: — А где ты работаешь? — В отделе старинных рукописей. — Каратыгин не у вас ли работает? — У
На следующий день Светик встречает на рынке странного паренька, который, как оказалось, был монашком. Или кем-то в этом роде. Он объясняет Светику, что был он «церковным служкой», а зовут его — Павлом. В разговоре он изо всех сил нажимает на букву «о»: — Послушай… Погоди… Посмотри… У него с собой старинная книга, за которую, как он говорит, ему на рынке выложат пять сотен. Книга называется «Житие». Светика все это чрезвычайно увлекает. — Пять сотен? — переспрашивает она. — Выложат мне до копеечки. — Он очень смешно окает. — Кто выложит? — Они. И служка показывает пальцем на группу книжников. В центре их мужчина с загипсованной рукой — Светик это тут же засекает. Служкой Павлом она тоже заинтересовалась. Парню лет двадцать. Ему надоело жить при церкви — и вот он сбежал. А «Житие» прихватил с собой, чтоб продать и иметь рублики на расходы. Знал, что прихватить. Потому что пять сотен — это цифра. Церковь его где-то в Калининской области, а бежит он — на юг. На юга, к морю, о котором слышал много интересного. Служка читает Светику одну из страниц книги. Старославянскими буквами там написано: «ТАКО НЕ ЛЮБИЛ ОН НИ ЯСТЯ, НИ ПИТЬЯ, НИ ЗЛАТО, НИ ПРИНОС… НО ЛЮБИЛ ОН ЖИТИЕ СКОРБНО И ПУТИ ЛЮДСКИЕ». — Пути людские, поняла? — объясняет ей служка. — Вот я тоже их полюбил. — Кого? — Пути людские. Путешествовать полюбил, поняла? — Поняла, — говорит Светик. — Чего ж не понять.
Глава 2
Бабрыка звонит с рынка: — Светик!.. А Светик сидит и сортирует для рынка книги. По пять штук на выход — чтоб руке не тяжело и чтоб в глаза не бросалось. — Чего тебе? — Ты ведь интересовалась дядькой, у которого рука в гипсе? Светик не только интересовалась, она уже и справки навела. Оказалось, что это большой специалист по старым книгам. На рынке его звали по имени — Алеша Каратыгин. Филолог. Научный сотрудник. Тридцать два года, а уже заведует отделом старинных рукописей в каком-то исследовательском институте. — Он ведь тебя интересует, да? — спрашивает Бабрыка. — Дальше что? — говорит Светик. — Я навел к нему мосток. Через одну девицу. Она у него в отделе работает. Оля ее зовут… Привести? — Приводи. Жду. Гудки. Светик не знает, радоваться или пока погодить. Не верит она в творческие силы Бабрыки. Они приходят. Девица из хорошеньких. И молоденькая. Лет двадцати. На спекулянтку она не похожа. Надувает она Бабрыку, это ясно. Но и не из подсадных, не из ментовки — это тоже ясно. Светик пытается узнать, зачем же она к ним затесалась. — Небось «Анжелику» надо, а? — спрашивает Светик. Книга пользуется среди девиц прочным успехом.Светик идет в дальнюю комнату — эта комната уже определенно приспособлена под книги. Что-то вроде склада. В этой же комнате Светик спит. Сейчас она перетаскивает туда принесенные связки книг — и садится сортировать. Появившийся Бабрыка вертится вокруг Оли: — Жаль, у нас выпить нечего. Сегодня бы не грех выпить. — И еще: — У нас даже поесть нечего. Мы, Олечка, мелкие спекулянты. — А картошка есть? — спрашивает Оля. — Это ж замечательно. Я сейчас пожарю. — Масла нет. Но есть сало. И они начинают суетиться на кухне. Чистят картошку. Ставят сковороду на огонь. Бабрыка заглядывает на минуту в комнату — к Светику. Видит отложенную для Оли «Анжелику». — Ей? — Бабрыка вдруг свирепеет. — Ты стала очень добренькой. — Молчи, — говорит Светик. — Сама молчи! — Она заработала. Помогала мне в магазине. Спекулянты начинают браниться. Это бывает. На их крики приходит Оля: — Мне… мне не нужна книга. — Книга твоя — возьми, — чеканит слова Светик. — Нет. И тогда Светик накидывается на Бабрыку. Светик ему сейчас все припомнит: — Я на рынке целыми днями. Я рискую. Я каждую минуту могу на ментов нарваться… А он, видите ли, третий день валяется в постели. — А я не рискую? А квартира чья? — кричит Бабрыка. — Дерьмо — за копейку трясешься! — Хороша копейка. Эта книга пятьдесят рублей стоит на рынке. Пятьдесят рублей! И тут в дверь звонят — пришла Вера. — Была же договоренность, — смеется Вера, — если лаемся — включаем музыку. Оба молчат. — С улицы слышно, — продолжает посмеиваться Вера. — Я думала, может, милицию вызвать. Может, дерутся. Светик тоже смеется — отходчивая. Девчонки тем временем знакомятся: — Оля. — Вера. — Не нужна мне «Анжелика». Честное слово, Светик, не нужна. Спасибо. — Не ломайся. — Я не ломаюсь. Я… — и Оля запнулась. — Что? — спрашивает Светик. — Ну говори. — Мне… Мне, Светик, совсем другая книга нужна. — Какая? — Я тебе после скажу. Некоторое время обе молчат. Потом Светик спрашивает. Будто бы она не знает: — А где ты работаешь? — В отделе старинных рукописей. — Каратыгин не у вас ли работает? — У
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (19) »