глянула Ольге в глаза. — Все потому, что это дело всей моей жизни! — она пристально взглянула на Ольгу, словно хотела узнать, какой эффект произвели ее слова. — Меня зовут Надя Морова!

Ольга кивнула и тихо назвала себя. Тогда Надя сама и как-то удивительно быстро нашла ее руку, сжала в своей... Так обычно взрослые делают или по крайней мере мальчишки. А девочки как раз редко. И этот жест взволновал их обеих, они тесней прижались друг к другу.

По счастью, время не тянулось бесконечно долго и томительно, как обычно в таких случаях. Двери в зал отворились... причем боковая, маленькая дверь. Казалось бы, совсем незаметная. Однако все ее заметили. И сразу повернулись в ту сторону!

Глава III СТРАННОСТИ И ЧУДЕСА!

В зал вошел человек, а можно сказать, и человечек. То есть невысокого роста. Но в то же время весь складный такой, тонкий, спортивный. Больше всего он похож был, пожалуй, на Буратино. Только, естественно, значительно больше. А нос, напротив, значительно меньше, чем у знаменитого персонажа." И еще он чем-то напоминал тоже знаменитого певца Валерия Леонтьева.

Но все же больше он был похож именно на Буратино. Может, сходство это состояло в том, что от вошедшего исходило какое-то лукавство. Почему-то казалось, что он собирался вас надуть.

Хотя, с другой стороны, ничего вроде бы такого «надувательского» в нем не было. Наоборот — на лице его были написаны доброжелательность, серьезность и даже учительская строгость. А единственная седая прядка, которая красиво извивалась среди его курчавых волос, придавала вошедшему значительности и солидности.

Ольга невольно бросила взгляд на свою новую знакомую. Надя буквально «пожирала» его глазами. И во взгляде этом пожирательском было некоторое сомнение, какое, быть может, было у Мальвины, когда она впервые увидела деревянного мальчишку.

Дядечка между тем начал свою речь. Говорил он, надо заметить, простые, понятные и... здравые слова. Про то, что конкурс велик, а мест в их школе не так уж много, причем обучение практически бесплатное. Поэтому отбор они будут проводить строгий. Так что пусть никто из присутствующих не обижается — он, Сергей Евдокимович Ви-сюлькин, как директор школы, заранее просит у непоступивших извинения!

Это было хорошее начало. Конечно, страшноватенькое слегка, но все же хорошее. Согласитесь, приятно, когда с тобой так обращаются — уважительно.

Но дальше пошло как-то «не того». Потому что вошедшие помощники Висюлькина — их было двое — стали делать отбор... довольно странный. Ольге вообще показалось, что они сперва просто разделили всех ребят в зале на левую и правую сторону. Правым сказали, что, дескать, приходите в следующий раз. А левым, в которых — кстати, совершенно нечаянно — оказались Надя и Ольга, велели подождать, пока зал не очистится от «правых».

Вскоре стало значительно свободнее. Хотя некоторые из правых не ушли, а незаметно перебрались на левую сторону. Вообще незаметно — это было лишь для виду. Те, которые отбирали, все, конечно, заметили: да там просто и спрятаться было негде. Но отборщики сделали вид, что ничего не замечают. Словно им был не важен этот отбор.

Однако для Ольги главное было, что ее оставили и сейчас будут прослушивать! Так же, наверное, думали и остальные, которых не выставили отсюда.

Кстати, теперь на конкурсах вообще довольно непонятные отборы. Например, по телевизору избирают какую-нибудь там «Мисс Костромской области» . Тебе кажется, вот эта вот самая симпатичная, а жюри называет совершенно другую! Что это значит и как оно так получается, вам никто не объяснит. Мол, авторитетному жюри виднее...

И вот теперь их всех построили по росту, словно для пения это имело какое-то значение, отобрали средних — тех, что оказались в середине строя. Остальным велели приходить в следующий раз. Но было понятно, что это значило: никогда!

Надя и Ольга оказались в середине строя. Таким образом, они прошли и это «сито». Хотя оба раза получилось случайно.

Потом, когда их осталось в зале всего человек, может, сорок, этот Висюлькин объявил, что теперь они будут проверять, хорошо ли будущие ученики умеют двигаться на сцене. Тоже, кстати, не самое музыкальное дело. Ведь есть певцы — и их не так уж мало, — которые вообще не умеют двигаться. И ничего, поют. Многим слушателям даже очень нравится!

Но раз Висюлькин требовал, надо было показывать свое мастерство. Надя Морова немного растерянно посмотрела на Ольгу:

— Я вообще-то умею колесо и кувырок, но как же это в юбке можно сделать?!

Ольга невольно улыбнулась ей в ответ. Пожала плечами: дескать, искусство требует жертв. По счастью, ни Наде, ни другим не потребовалось демонстрировать ничего акробатического. Их попросили пробежаться, попрыгать боком, пройтись задом наперед, проскакать на одной ножке. В общем, такие не самые музыкальные и сценические движения.

Потом Висюлькин сел за рояль, начал играть «Не слышны в саду даже шорохи», а они все должны были хором петь. И это получилось, конечно, не очень красиво, потому что... ну понятно: никогда вместе не пели да и растерялись, ну и вообще!

Висюлькин остановил пение, окинул их строгим взглядом, покачал головой:

— Вам еще многому предстоит научиться! Однако на то у нас и школа! — остановил глаза на мальчике, который стоял буквально рядом с Ольгой: слева Надя, а справа он. — Ну-ка, спой нам!

И сам затянул: «А рассвет уже все заметнее...» По правде говоря, не совсем художественно. Мальчишка стал тоже петь. У них получился довольно-таки смешной дуэт. Все сдержались и Ольга в том числе, а Надя Морова — нет. Она вообще, как потом выяснилось, была очень искренним и непосредственным человеком, то есть, иными словами, как думала, так и поступала!

Висюлькин уставил на нее довольно-таки суровый взор:

С таким отношением друг к другу мы не далеко уйдем по пути искусства! Надо помогать товарищу по школе, надо болеть за его успехи, понимаете?

Я... просто! — Надя растерянно пожала плечами. — Совершенно ничего плохого не хотела! — улыбнулась виновато.

А вот иди-ка сюда! — продолжал Висюлькин все еще строго, но уже не так, а «отеческим» голосом, в котором были слышны нотки прощения. — Иди-иди. И не бойся. Мы тебя петь не заставим.Мы тебя попросим кое-что прочитать.

Надя робко вышла из строя. А Висюлькин взял с пианино (потому что на самом деле это был не рояль, а довольно-таки потрепанное пианино, какие чаще всего и стоят в клубах) какую-то папку, полистал ее:

— Ну, вот это, например, почитай-ка нам. Вслух и четко.

Потом, положив Наде руку на плечо, чтоб она пока помолчала, Висюлькин объяснил, что они ведут учет публикаций о своей школе. Вот в этой папке