второй полке, справа внизу, сидело и тряслось маленькое серое существо. Оно дрожало столь сильно, что даже длинные волосы на ее подбородке покачивались то влево, то вправо. И только маленькие, с булавочную головку, черные глазки пытливо всматривались в опасность.
— Ой, гадость, — пискнула самая лучшая из всех жен, боязливо прячась у меня за спиной. — Но посмотри, как боится эта бедная тварь. Ты ведь не посмеешь ее убить, правда? Выкинь ее обратно в сад.
Привыкший исполнять маленькие прихоти моей маленькой жены, я протянул руку, чтобы ухватить мышонка за хвостик. Но мышонок нырнул в простыни. А пока я вышвыривал простыни одну за другой, он спрятался между скатертями, а потом между полотенцами. А потом между салфетками. И когда я опустошил весь бельевой ящик до дна, я увидел маленького мышонка уже под диваном.
— Ах, ты, глупый мышонок, — сказал я вкрадчивым голосом. — Неужели ты не видишь, что я хочу тебе только добра? Что я всего-навсего хочу вынести тебя в сад? Скажи, глупыш! — И я со всей силы бросил в него веник.
После третьей неудачной попытки мы перетащили диван на середину комнаты, но к тому времени мышонок уже давно сидел на книжной полке. Благодаря недюжинной силе моей жены, прошло всего полчаса, прежде чем мы сняли все книги с полок. Но низкое животное явно злоупотребляло нашими усилиями, этот дьявол спрыгнул с полки и спрятался под креслом. И в это мгновение мое дыхание прервал тяжелый удар.
— Эй, ты поосторожней с ним, — предупредила меня самая лучшая из всех жен. — Это же такое нежное крошечное создание!
— Ничего, ничего, — скрипел я в ответ, выползая из-под рухнувших полок и расставляя их друг на друга. — Вот только поймаю эту скотину и отдам ее в лабораторию на опыты над живыми объектами…
Около пяти утра мы доползли до постели в состоянии полного духовного и физического истощения. А мышонок всю ночь грыз изнутри наше кресло… Пронзительный крик вырвал меня из сна рано утром. Жена указывала дрожащим пальцем на наше кресло, в котором красовалась дыра размером с кулак:
— Это уж слишком. Давай вызовем санэпидстанцию!
Я позвонил в один наш известный санитарно-эпидемиологический институт и рассказал историю прошедшей ночи. Руководящий, дважды главный инженер сообщил мне, что его организация не обслуживает столь мелкие случаи, поскольку сражается только с большими популяциями мышей. Рассудив, я счел бессмысленным выводить в собственном шкафу новые многочисленные поколения мышей, поэтому зашел в ближайший скобяной магазин и купил мышеловку. Моя жена, женская душа, хотя и протестовала против "варварского орудия", но позволила убедить себя тем, что эта мышеловка — отечественный продукт, а значит, так и так не будет функционировать. Под тяжестью этого аргумента она даже согласилась предоставить мне маленький кусочек сыра. Мы поставили мышеловку в темном углу, и потому никак не могли уснуть. Каждый скребущий звук в моем письменном столе настораживал нас.
Внезапно вся спальня погрузилась в полную тишину. Жена широко распахнула глаза от ужаса, а я спрыгнул с кровати с громким торжествующим возгласом. Однако, этот торжествующий возглас сразу же перешел в болезненный рев: мышеловка захлопнулась и мой большой палец тут же превратился в какое-то подобие мясного салата. Жена немедленно принялась прикладывать мне горячие и холодные компрессы, явно пытаясь что-то скрыть своими хлопотами. Как оказалось, она все время переживала за жизнь маленького мышонка.
"Что бы ни говорили, — высказалась она, — а каждая мышь — это божье создание, и поступает она так, как велит ей природа". Потом она осторожно взяла мышеловку и растянула на ней пружину. Ну, и что велит природа делать мышонку? Она посылает его в наши рисовые запасы, которые — как следовало из очередного утреннего вскрика моей супруги — теперь уже невозможно было использовать.
— Отнеси мышеловку в ремонт, — только и смогла выдавить она.
В мастерской по ремонту металлоизделий меня поставили в известность, что никаких запчастей к мышеловкам у них на складе нет. Обитатель мастерской посоветовал мне купить новую мышеловку, вытащить из нее пружину и вставить ее в старую мышеловку. Я последовал его совету, снова поставил отремонтированное орудие убийства в углу комнаты и пометил — подобно Гензелю и Гретхен в дремучем лесу — путь от комода к мышеловке маленькими кусочками сыра и ветчины из пластиковой упаковки.
Эта ночь была для нас очень волнительной. Мышонок совсем уж по-домашнему устроился в моем письменном столе и потихоньку грыз там мои важные документы. Когда он раз за разом устраивал себе небольшие перерывы на отдых, мы слышали перестук наших сердец, колотящихся в напряженном ритме. В конце концов, моя жена не выдержала:
— Если это бедное, маленькое существо каким-то образом попадет в твою мышеловку, между нами все кончено, — всхлипнула она. — Все, что ты тут делаешь — жестоко и бесчеловечно. — Она говорила, как наш бессменный президент общества защиты животных из Ашкелона. — Нужно издать закон против мышеловок. На этом зверьке такая милая, шелковая шкурка…
— Но он же не дает нам спать, — возразил я. — Он жрет наши вещи и мои рукописи.
Моя жена, казалось, меня совсем не слушала:
— Может быть, это девочка, — ворковала она, — может быть, у нее потом будут детки…
Однако, постоянная грызня, которая бодро раздавалась из ящика моего письменного стола, не позволяла рассчитывать на предстоящие роды. Короче: уже забрезжило утро, и мы, наконец, заснули, а когда к полудню проснулись, стояла полная тишина. Только в углу комнаты, там, где стояла мышеловка… там мы увидели… в петле… это маленькое… это серенькое…
— Убийца!!!
Это было все, что сказала мне жена. С тех пор мы больше не разговаривали. Но что еще хуже: мы теперь не можем засыпать без ставших уже родными шорохов грызунов. Знакомым напротив жена намекнула: это естественная расплата за мое зверство. Понятное дело — за мышь.