опыту, что птицы предпочитают нижние ветки — они лучше защищают их от ветра. Кроме того, она слышала как-то под этим буком пение зяблика. Она ступила на ту ветвь, в конце которой среди тонких веточек висело гнездо зябликов, и медленно, стараясь ее не раскачать, поползла по ней. Самочка проснулась. Не меняя позы, она открыла глаза, и в них на мгновенье отразился свет звезд. Конец большой ветви уже прогибался под тяжестью куницы. Та пыталась, удерживаясь на ней, дотянуться до веточки, к которой было прикреплено гнездо. Глаза куницы мерцали сине-зеленым светом и казались бездонными, самочка видела их, но не пошевелилась, продолжая прикрывать собой птенцов, потому что материнская любовь сильнее смерти.
Вдруг куница прыгнула, схватила гнездо, оторвав его от ветки, и вместе с ним упала на толстый сук. Там она вонзила тонкие, как шило, зубы в тельце самочки. Та отчаянно запищала. Зверек съел самочку и голых птенцов не спеша, со смаком, как это умеют делать кошки…
Зяблик — отец семейства — проснулся, но не двинулся с места, слепой и беспомощный. Он лишь тихо, жалобно пискнул и потом долго не мог успокоиться.
Утолив голод, куница стала ленивой и медлительной. Она забралась в дупло, поурчала и заснула. Листья бука успокоительно шелестели, словно где-то далеко журчал ручей. Маленькие звезды все так же лили свой призрачный свет на темные деревья. Зяблик снова сунул голову под крыло и снова сделался похож на комочек мха.
Когда начало рассветать и среди деревьев заиграл голубой свет утра, зяблик проснулся и стал искать свое гнездо. Веточка, к которой оно было прикреплено, сиротливо повисла. Гнездо валялось у корней бука, а за редкие травинки зацепились серо-зеленые перышки.
Зяблик долго и жалобно звал подругу, тревожно задирая головку и прислушиваясь — вдруг в ответ раздастся ее голос.
Лес просыпался — огромный, бескрайний. Пламенеющий восход окрашивал небо над горизонтом, и первые лучи солнца, как всегда, коснулись верхушки бука. Огненные и оранжевые пятна заиграли на его серебристой коре. Громадное дерево купалось в неге, его переливчатые недра чуть колыхались. По тысячам шелковисто-нежных листочков, с жадностью вбирающих в себя солнечные лучи, сверху вниз прокатывалось трепетанье и шелест, как будто дерево смеялось счастливым смехом…
Зяблик спустился на поляну, склевал несколько червячков и семян и снова взлетел на бук. Он долго сидел на ветке, задумчивый и печальный, но, когда песни других птиц заполонили весь лес, запел и он…