часы истории идут вперед…

На небольшом пространстве пекторали — цепь трагедий: лев убивает оленя, грифоны терзают лошадей, пантера нападает на кабана, собака гонит зайца.

Таков внешний круг пекторали рядом с кругом мира — цветами и юными соколами.

И еще круг — летит утка, чешется телок, блеет козел, упрямится овца перед дойкой. Сидит, задумавшись, перед кувшином скиф…

Во всем скрыто движение — наблюденная жизнь, — выполненное с редким изяществом и соблюдением внутреннего какого-то бесхитростного благородства.

Безусловно, пектораль — шедевр мирового класса.

Это потрясающей силы документ времени, в котором будто слышен то прерывистый, то мерный пульс бытия…

Как-то Гоголь писал, что в малой вещи может быть заключено большое историческое содержание.

Эти слова как нельзя более подходят к этой редкостной находке археологов.

Пектораль энциклопедична по глубине и правдивости информационного материала, отражающего, как в зеркале, жизнь и легенды целого народа.

Собака, заяц «кузнечики… И мне вдруг приходит на память запись Геродота о походе царя Дария на скифов.

Вот вкратце этот рассказ.

В истории мира многое связано с образами женщин… Так, однажды великий царь Дарий беседовал со своей супругой Атоссой, которая с присущей слабому полу прямотой высказала молодому повелителю, что ему пора прославить себя великими подвигами.

— Жена! — ответил Дарий. — Все, о чем ты говоришь, я и сам думаю совершить. Я ведь собираюсь перекинуть мост с нашего материка на другой и идти на скифов.

Не будем описывать дальнейшие перипетии разговора с лукавой Атоссой. Суть дела в том, что через некоторое отмеренное судьбой время Дарий начал свой поход на скифов. Он привел после многих событий свои войска к берегам реки Теар.

Расположившись станом у бегущих вод, царь велел воздвигнуть столб с надписью:

«Источники Теара дают наилучшую и прекраснейшую воду из всех рек. К ним прибыл походом на скифов наилучший и самый доблестный из всех людей Дарий, сын Гистаспа».

Поставив себе этот скромный монумент, Дарий повел своих воинов к Истру — Дунаю. Перейдя широкую реку, воины хотели сломать мост, но советники отговорили царя.

Мост оставили.

Аргумент был прост: скифов трудно найти и настичь, можно заблудиться и погибнуть без переправы.

Тем временем скифы, посоветовавшись с соседними племенами и узнав от них, что поддержки ждать нечего, стали действовать по-своему. Они решили не вступать с противником в генеральное сражение.

Скифы стали медленно отступать, угоняя скот, засыпая колодцы и источники, уничтожая траву.

Они отходили к Донцу — Танаису и Азовскому морю — озеру Меотида.

Войска Дария видели только хвост скифской конницы, увлекавшей врага в глубь степей.

Так без единого сражения полчища Дария оказались на пустынных землях у реки Сал-Оар и Дона — Танаиса.

Потом скифы, находясь все время впереди на день перехода, отступили на север и завели противника на землю мелан-хленов, андрофагов, невров. Эти племена в страхе бежали, а скифы заманивали полчища Дария все дальше в свою землю.

Конца войне не было видно, и Дарий написал царю скифов Иданфирсу письмо:

«Чудак! Зачем ты все время убегаешь, хотя тебе предоставлен выбор?.Далее Дарий предлагал Иданфирсу либо сражаться, либо сдаться.

Ответ гласил:

Я и прежде никогда не бежал из страха перед кем-либо и теперь убегаю не от тебя… У нас нет ни городов, ни обработанной земли. Мы не боимся их разорения и опустошения и поэтому не вступили с вами в бой немедленно… Тебе же вместо даров — земли и воды — я пошлю другие дары, которые ты заслуживаешь..

Сурово и с огромным достоинством ответил скиф всемогущему Дарию.

Шло время, и персы гибли от лишений и нужд. И вот настал день, когда в стан Дария прибыл глашатай и привез странные дары царю — птицу, мышь, лягушку и пять стрел; ничего не объяснив, он умчался…

Собрали совет.

И после долгих споров мудрецы так расшифровали эту загадку:

«Если вы, персы, как птицы, не улетите в небо, или, как мыши, не зароетесь в землю, или, как лягушки, не поскачете в болото, то не вернетесь назад, пораженные этими стрелами».

После этого отряд скифов отправился к Истру — Дунаю и упросил охранявших мост ионян уйти, разрушив переправы.

Они обещали…

Тогда скифы стали готовиться к решительному открытому бою с врагом.

…И вот я живо представляю себе картину «Перед сражением».

Утро.

Свежий колючий ветер гонит волны седого ковыля. Сомкнули ряды конники, тесно стали отряды скифской пехоты.

Пектораль из Царского кургана. Деталь.

Ждут сигнала…

Вот-вот начнется страшная битва с жестоким и сильным врагом.

И вдруг… сквозь ряды скифов проскочил заяц. Воины тут же бросились за ним.

Немая тишина утренней степи взорвалась от веселых криков погони. Дарий спросил, что это за шум у неприятеля.

Узнав правду, царь сказал: эти люди глубоко презирают нас, и мне теперь ясно — мы правильно рассуждали о скифских дарах (лягушка, мышь и пр.).

Я сам вижу, в каком положении наши дела…

И персы отступили с поля боя, оставив раненых и скот.

Вечером полки ушли, а оставленные разожгли костры, скот ревел, и этим они обманули скифов…

Однако вскоре ложь была раскрыта, и отряды скифов помчались коротким путем к переправе через Истр — Дунай, чтобы отрезать путь к отступлению Дария.

Они застали у реки ионян и… неразрушенную переправу.

Скифов предали.

Тогда они стали стыдить лжецов.

Ведь те поклялись сломать переправу.

И снова, получив клятвы и заверения в верности, скифы удалились на поиски войск Дария, а ионяне еще раз солгали.

Они разрушили лишь часть моста у скифского берега.

На длину полета стрелы…

И стали ждать…

Ночь.

Тишина. В непроглядном мраке катит свои воды Истр. Войска Дария, изможденные бегством, застыли на берегу.

Ужас объял их. Моста не было.

Переправа была разрушена.

Позади земля скифов. Голод и ужас неизвестности. Впереди желанная цель.

Но моста нет…

Зажгли факелы, и кровавые языки заплясали на воде.

Великий Дарий приказал найти египтянина, обладавшего зычным голосом.

«Зови ионянина Гистиея», — повелел царь.

Несметные полчища застыли…

Египтянин подошел к самой воде. Черная влага мерцала у его ног. Жуткая тишина ползла по берегу. Ни шороха, ни звука.

Пантера. Бляха.

«Гистией, Гистией, Гистией!» — трижды проревел египтянин и без сил