Наверное, давно пора перестать полагаться на честное слово.

— Ну так у меня есть работа. — Она поежилась от холода.

— Шутить изволишь.

— У нас неприятности — мой управляющий исчез. Нужен кто-то вместо него. Никто не знает лошадей лучше тебя.

Он сжал губы:

— Да нет, Сьерра, вряд ли ты думаешь, что я пойду к тебе в наемные работники. Мне не нужны подачки и деньги Давенпортов. И будь я проклят, но не собираюсь облегчать тебе муки совести, работая на тебя. Я вернулся лишь из-за сестры и ее семьи. Как только буду уверен, что Лиэнн и дети в порядке, уеду. Не надо меня оскорблять. И себя. А теперь уезжай. Лиэнн не хочет тебя здесь видеть.

Сьерра не тронулась с места. Она и не надеялась на сердечную встречу.

— Высказался, теперь послушай меня. Я знаю, что ты должен обо мне думать, и не приехала бы, будь у меня другой выход. Я не в состоянии сейчас заниматься благотворительностью. Бен нам почти ничего не оставил. Мне уже пришлось продать двух лошадей. Больше не хочу продавать. Все изменилось в моей жизни. Мне надо растить сына. Как ты не понимаешь, я прошу от отчаяния, а не по прихоти? Думаешь, мне нравится стоять здесь и выдерживать твои презрительные взгляды?

Кожа ее приобрела синеватый оттенок. Пусть стоит пока не замерзнет, если ей так хочется, решил Мэтт. Его самого холод почти не беспокоил. Он сомневался, что ей действительно туго приходится, ведь в ее распоряжении деньги отца и семейства Давенпортов.

И все же он слегка смягчился:

— Почему ты не попросишь помощи у семьи?

Она нетерпеливо вздохнула и переступила с ноги на ногу.

— Я здесь сама по себе. Никого просить не собираюсь.

Мэтт хорошо знал, что это значит. Сам почти всю свою жизнь бился в одиночку.

— Почему?

— Длинная история, да и все сугубо личное.

— Почему ты не обратишься в бюро по найму?

— Потому что не могу допустить, чтобы кто попало жил на нашем ранчо. Уилл сейчас очень впечатлителен. Кроме того, мне нужен человек, у которого достанет терпения научить меня управлять фермой. На этот раз я не могу позволить себе нанять не того человека.

Мэтт смотрел, как бьется пульс в ямочке на ее шее. Он знал: она говорит правду, иначе ни за что бы не стала умолять его. И он не мог забыть о мальчишке, совсем недавно потерявшем отца. Но Мэтт не собирался поступаться своими принципами из жалости. Это не означало, что он все еще к ней неравнодушен. За эти годы у него было много женщин. Он говорил им, что любит, потому что им хотелось это слышать, но никогда не спал с женщиной, к которой не чувствовал влечения. Сьерра была единственной, кому он признавался в любви всерьез. И Мэтт подозревал, что, несмотря на все старания выбросить ее из сердца, она все еще жила там, мешая полюбить другую. Позволить себе полюбить Сьерру было для него равнозначно прыжку в пропасть, на дне которой он в результате оказался. Наверное, он был слишком наивен и верил в ее любовные клятвы. Молодости кажется, что все возможно. Теперь же он считал, что есть ошибки, а есть грехи. Грехом, по его мнению, являлось повторение ошибок. Ему определенно нет необходимости видеть ее каждый день, вспоминать, как ему было с ней хорошо и как она его обманула.

Нет, он не может работать на человека, которому не доверяет. Ему лучше держаться подальше и не видеть этого высокого бюста, обтянутого тонкой блузкой, не поддаваться дурману тропических ароматов, не смотреть на ее губы и не вспоминать, каковы они на вкус.

— Надеюсь, ты кого-нибудь подыщешь, — сказал он, касаясь рукой полей ковбойской шляпы и поворачиваясь. — Но не меня.

— Мэтт, пожалуйста, — взмолилась она, следуя за ним.

Он остановился, не желая, чтобы Сьерра зашла за ним в дом, где на нее может наброситься Лиэнн. Сейчас его младшая сестренка напоминала львицу в клетке, ищущую, на ком бы отыграться. Она беспокоилась, удастся ли ей справиться с домом и семьей до выздоровления мужа. Это никак не касалось Сьерры, так что Мэтт не собирался позволить сестре отвести на ней душу.

Сьерра легко коснулась его рукава. Он взглянул на нее с тем же спокойным раздражением, с каким посмотрел бы на ползущего по рукаву тарантула. Она быстро убрала руку.

Глядя на это ангельское личико, Мэтт чувствовал, что начинает сдаваться. Но он помнил о предостережении сестры.

— Я тебе сочувствую. Но, во-первых, я должен быть здесь, чтобы помочь сестре с детьми, пока она сидит у мужа в больнице. Во-вторых, если учесть наше прошлое, мне кажется, нам с тобой не стоит жить в одном доме без посторонних.

Сьерра старалась держаться спокойно, только щеки порозовели.

— Если тебя это беспокоит, то квартира для управляющего в отдельном доме. После того как лошади будут ухожены и уроки верховой езды даны, ты сможешь идти куда вздумается. Ученики приезжают после ленча, но их немного. У меня два работника и мальчик-конюх. Они будут работать под твоим руководством.

— Не кажется ли тебе, что там одной слишком одиноко? — насмешливо спросил он. — И ночи скоро будут холодными.

Увидев ужас на ее лице, Мэтт немедленно пожалел о сказанном. Он вовсе не был таким грубым, каким хотел казаться. Он внезапно понял, что любил ее еще очень долго, после того как потерял. Сьерра наверняка любила Бена, раз вышла за него замуж, и все еще о нем тосковала. По правде говоря. Мэтт весь кипел при мысли о том, что Бен пользовался правами, которые он когда-то считал своими.

Сьерра отвела руку, и Мэтт понял, что сейчас она залепит ему пощечину. Он успел вовремя перехватить ее руку.

— Прости, Сьерра, — быстро сказал он, все еще держа ее за запястье.

В темных глазах Сьерры стояла боль, боль не физическая. Видит Бог, он не хотел превратиться в монстра, набрасывающегося на каждого, кто когда-то его обижал. Он не станет таким, как отец, этот гроссмейстер словесной пытки.

Она выдернула руку, но продолжала смотреть ему в глаза.

— Не удивляюсь, что ты обо мне плохого мнения. Ты ничего не забываешь и не прощаешь. Но ты никогда не был жестоким. Ты не тот человек, которого я когда-то знала. Зря я сюда приехала. Мне казалось, мы можем быть друзьями. Я знаю, как все выглядело в твоих глазах, но собиралась рассказать тебе о Бене. Его мать поместила объявление о свадьбе в газете, ничего не сказав мне.

— При таких благих намерениях зачем вообще было выходить замуж за Бена? — спросил он.

Сьерра сжала руки в кулаки. Не могла же она ему сказать, что надеялась на чудо, которое избавит ее от необходимости делать это. Она никогда не сможет ему объяснить.

— Я любила мужа, — заявила она, не отводя глаз. — После его смерти я не взглянула ни на одного мужчину и не собираюсь. Так что не бойся, не стану тебя соблазнять. У меня хватает других