своей неуверенности. Используя технику, они определяют стоимость операций и преобразований и, следовательно, рентабельность и обоснованность экономической активности”.

Крупные институциональные изменения происходят медленно, так как институты являются результатом исторических перемен, формирующих индивидуальное поведение. Чем выше институциональная неуверенность, тем выше становятся затраты по операциям. Отсутствие возможности заключать обязывающие контракты и вступать в другие обязывающие институциональные отношения является причиной экономической стагнации как в сегодняшних развивающихся странах, так и в государствах постсоциалистических. Дуглас Норт пытается объяснить трудности, с которыми эти страны сталкиваются, и в рамках экономического развития концентрирует внимание на анализе их политических и юридических структур. В своих работах он выдвигает фундаментальные вопросы о связи экономических изменений, технического развития и институциональных условий. Показывает как слабые, так и сильные стороны неоклассической теории экономического роста (особенно, если эта теория используется совместно с его подходами). Автор заставляет задуматься, когда для объяснения существующей проблемы достаточно экономических законов, а когда необходимо принимать во внимание другие факторы.

В книге “Институты, институциональные изменения и функционирование экономики” Дуглас Норт, развивая свою теорию, пересматривает понятие рациональности. Он делает особый акцент на двух концептуальных проблемах: одна из них возникает при восприятии человеком мира с его множеством фактов, другая — при сортировке этих фактов по важности и расчете оптимального выбора. Анализ Норта ведет к глубокому пониманию роли институтов в решении этих проблем. Здесь же становится более ясно, что имеется мало причин ожидать “институциональной конкуренции”. Выбор формальных ограничений сделан в рамках политической системы, где издержки на выполнение сделок очень высоки. Ситуацию осложняет тот факт, что политическая система является ареной схваток различных групп с разными интересами. Таким образом, Норт указывает на новые направления для будущих исследований в этой области.

В 1993 году Дуглас Норт был удостоен Нобелевской премии по экономике как ведущий специалист в области новой экономической истории, известной также под названием “клиометрия” (по имени музы истории — Клио). Эта ветвь экономической науки основана на использовании современных методов статистического анализа и математического моделирования для оценки (а нередко и переоценки) исторических событий и их значения для будущего. Связанные с этим исследования призваны объяснить природу экономического роста и спада, проследить прямую связь между политической стабильностью и динамикой экономических процессов. В сообщении Шведской королевской академии по поводу присуждения Дугласу Норту Нобелевской премии он назван “одним из пионеров новой институциональной экономики”. В частности, всеобщее признание получило проведенное им теоретическое исследование положительного эффекта такого института, как права собственности.

В марте 1996 года в дни работы конференции по проблемам экономических реформ в России, проходившей в Вашингтоне, мне довелось побеседовать с Дугласом Нортом по мотивам его доклада о влиянии институциональных изменений на экономический рост. Речь шла о приложимости высказанных им идей к оценке переходных процессов в России, обоснованности и направленности осуществляемых мер.

Норт обратил внимание на сложившуюся ситуацию, когда нужно решать тройственную задачу, каждая грань которой противостоит другой. Суть этой задачи в том, что нужно, во-первых, осваивать перемены и новые механизмы, во-вторых, преодолевать негативные последствия перемен и ошибок и, наконец, сохранять ценное из наследия прошлого. Обоснованной и рациональной представляется позиция Дугласа Норта, касающаяся этого наследия: независимо от вашего отношения к прошлому необходимо считаться с тем, к чему люди привыкли. Стратегия и тактика реформ не может это не учитывать. В основе представления людей лежат не единичные знания, полученные в течение жизни одного человека или одного поколения, а их сумма, аккумулированная в течение длительного периода. К сожалению, нет теории динамики трансформации, предусматривающей минимизацию ее цены.

Принципиально важно исходить из того, что политика и экономика неразрывно связаны в любом понимании экономической деятельности. Множество институциональных ограничений и соответствующих организаций регулируют взаимоотношения обмена и поэтому определяют механизм функционирования политико-экономической системы. Не только политика специфицирует и принуждает к соблюдению прав собственности, создающих базисную структуру стимулов в экономике. В современном мире ключевыми факторами повышения экономической эффективности являются доля внутреннего валового продукта, перераспределяемая исполнительной властью, а также постоянно изменяющиеся правила регулирования, которые эта власть вводит.

В сущности говоря, в практике российских реформ рыночная эффективность оказывается не адекватной эффективности социально-экономической. Заплачена высокая цена за трансформацию в виде глубинных и во многом не восстановимых разрушений производственного и технологического потенциала, совершенно не сопоставимых с издержками любой из стран с переходной экономикой. Теперь уже социальная защищенность населения становится не результатом, а предпосылкой реформ.

И рыночная самоорганизация не способна обеспечить преодоление глубоких кризисов — финансового, инвестиционного и институционального — без необходимого регулирования со стороны государства. Стремление механически перенести в эти условия государственно-рыночные пропорции, сложившиеся в течение десятилетий на Западе, и вредно, и опасно, поскольку забегание вперед в поведенческих системах вызывает движение вспять.

То же самое следует сказать и о доминировании тех или иных инструментов трансформации. Монетаризм как средство ликвидации диспропорций и поддержания экономики в равновесии нельзя использовать однобоко, вне связи с другими механизмами переходных процессов. В противном случае финансовая система отрывается от материального производства, экономическая политика — от инвестиционной и структурной, происходит беспрецедентное социальное расслоение общества. Корректировка реформ по всем слагаемым переходного периода должна проникнуть в фундаментальные основы социальной