по себе, так и как элемент целого. Какая удача для пишущего о Гештальте.

И еще о названии: вспомним подзаголовок главной работы Перлса «Гештальт-терапия». Удивительно, однако никто его не упоминает, могу предположить, что и вообще помнят о нем лишь немногие. А подзаголовок таков: «Волнение и Рост в Личности Человека».

В данной книге волнующего много; это волнения того сорта, когда лучи света высвечивают и обнажают все уголки жизни и все в них живущее.

На странице 65 мы находим: «Если мы можем найти свою свободу внутри своего рабства, мы также можем найти свою радость под покровом жертвенности». А на 74 странице встречаемся с мыслью: «Однажды приняв, что ничего нет, мы обретем все». Трудно найти лучшее объяснение так-нелегко-понимаемого понятия плодородной пустоты.

Клаудио близок к Фритцу Перлсу, он восхищен его уникальным даром и творческим гением. Всю глубину его восхищения можно прочувствовать, когда Клаудио говорит: «Для Гештальт-терапии верно, что врач подвергается большему, чем кто другой, испытанию, ведь он одновременно и обнаженная человеческая сущность и художник». Можно ли сказать лучше?

В то же время, восхищение достижениями Перлса не-ослепляет Наранхо, он видит недостатки Фритца как человека, подмечает ограниченность его Гештальта как пути роста. Используя собственную идею Фритца о «дырах», то есть слепых участках или неразвитых областях в индивиде, Наранхо корректно показывает некоторые важные «дыры» в самом Гештальте.

Пренебрежение к раскрытию замысла, избегание интеллектуального понимания, склонность к «жесткости» по отношению к пациенту вместо поддержки спокойной и дружеской - в этом ограниченность Гештальт-подхода. Истинному духу Гештальта коррекция этой ограниченности не наносит ущерба. Изменой Гештальту было бы «не» поддержать нашего постоянного к нему интереса, не углубляя и не расширяя нашего понимания и тактики действий.

В заключение еще слово об оценке.

Есть много хороших, солидных, компетентных работ в области психотерапии. Но мало таких, которые можно назвать праздником.

Эта книга - праздник, это поток наблюдений, анализа, элементов, даже, можно сказать, смущающих своей роскошью. Верится, что книга будет очень полезной - и для вновь посвященных, и для опытных врачей - она раскрывает некоторые проблемы психотерапии, их отношении к взрыву интереса к трансперсональной и духовной сферам миропонимания.

В этой работе, в этом образе мышления чувствуется ни что иное, как внушающее уважение обаяние извечных человеческих усилий к самопознанию, к самовозвышению, к самосотворению.

Не могу скрыть, насколько мне приятно получить возможность написать это вступление. Для меня большое удовольствие поздравить Клаудио Наранхо за вклад в науку и выразить, как высоко ценю я нашу дружбу.

Абрахам Левитски,

Беркли, Калифорния Апрель 1991 года.

Предисловие к английскому изданию

В соответствии с инициативой зарубежных издателей настоящая книга, первая из написанных мной на английском языке, появилась на испанском и итальянском язы- ках. Хотя заглавие, под которым она вышла на испанском, «La Vieja у Novissima Gestalt» было дано с целью передать по возможности эквивалент фразы «старый и всегда молодой Гештальт», многие интерпретировали это как нечто подобное: «Старый Гештальт против Нового Гештальта»,- а меня провозгласили оригинальным новатором Ничто не могло бы быть настолько далеко от моих намерений в этой книге. Верно, что я попытался по-новому отразить трансперсональный аспект Гештальт-терапии и его место в традиционных «путях роста», верно, и что мною создан целый ряд упражнений по Гештальту и что в книгу включена глава о «четвертом пути» характерологии, являющимся результатом моей практической работы и работы моих студентов, однако вернее будет, что книга в основном является эхом того, что я узнал по Гештальту у Фритца Перлса, также как эхом является моя собственная разработка его стиля.

В самом деле, я мог бы назвать этот стиль «калифорнийским Гештальтом», если иметь в виду определение, данное после кончины Фритца Перлса его ранними Нью-Йоркскими соратниками. Выражение это часто использовалось с некоторым неодобрением - как «это лишь Калифорнийский Гештальт», Калифорния-де комбинированно ассоциируется с Новым Поколением и духовным супермаркетом. Однако произносить «Калифорнийский Гештальт» вполне можно с гордостью, поскольку многие из нас верят, что Фритц созрел именно в свои Калифорнийские годы и что вовсе не будет тривиальностью тот факт, что Калифорния стала Меккой и для всемирной культурной волны, и для новых идей Гуманистической-Трансперсональной революции в психологии.

В предисловии к этой книге, написанном пять лет назад, я объяснил, почему я использую «Отношение и Практика» вместо «Теория и Практика» [2]. Не думаю, что могут быть какие-то сомнения в отношении неинтеллигентности стиля Фритца Перлса в его калифорнийские годы, когда его словарь пестрил выражением типа «мозгодер», «бред» или «дерьмо собачье». Безусловно он был достаточно умен, чтобы по достоинству оценить великие идеи своего времени: концепции органичности и холистики вообще и процесса формирования Гештальта в частности. И все же думается, что лучшие теоретические разработки были сделаны им в последние годы, когда он возглашал, что больше не нуждается в концептуальном аппарате для того, чтобы лечить или жить, и пришел к тому, что ему не требуется поддержка из вне - т.е. его сознание - в настоящем. Именно об этом времени можно сказать, что он писал собственной кровью, стоя на своих собственных ногах в самом обнаженном своем виде.

Я мог бы назвать себя теоретиком чего-то подобного духовным наукам и психотерапии, у меня есть книга по вопросам личности, которая должна появиться в печати после этой книги, но в практике Гештальт-терапии я, по крайней мере, столь же атеоретичен, как и Фритц, и не только симпатизирую его позиции, но и заинтересован в полной поддержке, когда большинство гештальтистов боится очных споров с академиками, смотрящими на них свысока из-за того, что у них нет теоретической базы (т.е. соизмеримой по сложности с базой психоаналитиков или бихейвиористов, считающейся просто необходимой для успешной работы). Подобно Фритцу, который в автобиографии поделился с нами мечтой об открытии школ физиков-философов, я никогда не недооценивал интеллектуальный компонент в образовании как врачей, так и простых смертных, в этом отношении я более последователен, чем Фритц, у которого с этим не все в порядке: была в нем некоторая неинтеллигентность и, как мне кажется, интеллектуальная беспечность,