Гражданской войны находился в отряде латышских стрелков, лично охранял Ленина. В двадцать четвертом году демобилизовался, устроился работать на стройку каменщиком. А через три года встретил Нину.

Нина служила машинисткой в какой-то конторе и очень нуждалась. Она была из дворян, ее отец, Сигизмунд Францевич Рихтер, когда-то служил в министерстве транспорта, был крупным чиновником. После Октябрьской революции его арестовали, но вскоре выпустили. В 1919 году отец примкнул к подпольной группе, принял участие в подготовке контрреволюционного заговора, но был выдан предателем и схвачен ЧК. Его приговорили к расстрелу – так было объявлено в советских газетах.

Вскоре мать Нины умерла от тифа, и бедную сироту приютила и воспитала двоюродная тетка, Зинаида Львовна. В начале двадцатых годов Нина закончила курсы секретарей и пошла служить. Понятно, что с таким прошлым она не могла рассчитывать на хорошее место, потому и перебивалась машинисткой в какой-то конторе. Но Нина оказалась хорошим специалистом – все документы у нее были в порядке, работу выполняла вовремя и точно. Начальство было ею довольно, хотя и платило копейки…

Со своим будущим мужем Нина познакомилась случайно – на одном из общественных собраний. Они оказались рядом и разговорились. Нина рассказала о себе – о родителях, детстве, службе. Прошлого своего она не скрывала, как и того, что карьера машинистки ее совсем не привлекает. Павел Матвеевич полюбил (а может быть, пожалел) скромную, симпатичную девушку, и стал за ней ухаживать. Вскоре они поженились. Нина, разумеется, уволилась из ненавистной конторы и взяла фамилию мужа. Ее жизненные невзгоды на этом закончились: семейная жизнь протекала гладко, почти без ссор, муж хорошо зарабатывал, что позволяло молодой женщине чувствовать себя вполне обеспеченной. Вскоре родилась дочь Настя, и Нина целиком посвятила себя воспитанию. Девочка росла в достатке и внимании.

Но однажды Нина получила письмо из Германии – от отца, которого считала давно погибшим. Оказалось, что он каким-то чудом избежал расстрела, сумел выбраться из Москвы и присоединиться к Добровольческой армии. С ее остатками в 1920-м году он перебрался сначала в Турцию, а потом – в Германию, где неплохо устроился – получил должность помощника министра. Помогло то, что его предки по материнской линии были из остзейских немцев, и в Берлине нашлись дальние родственники.

Немецкая фамилия вкупе с деловыми качествами помогли Рихтеру сделать карьеру. Однако он ни на минуту не забывал о дочери, оставшейся в далекой России, и продолжал искать ее (о смерти жены ему сообщили). Наконец сотрудники германского посольства в Москве собрали необходимые данные, и он решил написать письмо. В послании отец слезно просил Нину приехать в Германию хотя бы ненадолго – повидаться, может быть, в последний раз…

Нина, разумеется, показала письмо мужу. Тот не стал возражать против поездки, все-таки отец… Начались хлопоты по получению разрешения, и через пару месяцев оно наконец было получено. Заграничный паспорт выдали, разумеется, только самой Нине, дочь и муж должны были остаться в Москве. Нину это не смутило – ведь она рассчитывала вернуться максимум через две-три недели. С тем и расстались.

Нину увез берлинский экспресс, а Ян и Настенька остались ее ждать. Прошло две недели, три, потом месяц, Нина не звонила и не писала. Затем последовал неожиданный вызов в Наркомат иностранных дел. Серьезный молодой человек сообщил растерянному Петерсену, что его жена решила навсегда остаться в Германии, о чем официально уведомила советское посольство в Берлине. Никакого послания мужу и дочери она не оставила.

Месяца два Ян не находил себе места и все спрашивал: "Почему? За что? Чего ей здесь не хватало?" Потом он немного успокоился и понял, что нужно как-то жить дальше, хотя бы ради дочурки. Он выписал из Риги старушку-мать, которая и стала присматривать за Настенькой. Сам же он, чтобы унять душевную боль, с головой погрузился в работу. Насте вскоре было сказано, что мама умерла. В некотором смысле это было почти правдой.

Прошло несколько лет, Ян начал постепенно забывать свою жену, Настя росла, ходила в школу, радовала отца и бабушку хорошими отметками. Но однажды все изменилось: Ян увидел Нину на улице Горького. Почти не изменившаяся с годами супруга что-то внимательно рассматривала в витрине обувного магазина. Бывшего мужа она не заметила.

Сначала Ян подумал, что обознался (мало ли в Москве похожих женщин?), но, приглядевшись, понял, что это именно Нина. Он повел себя хладнокровно – не стал бросаться с объятиями, а по старой подпольной привычке решил все сначала разузнать. Петерсен осторожно проследил за бывшей супругой и выяснил, что она живет в общежитии Наркомтяжпрома и служит в наркомате секретаршей.

Ян все хорошенько обдумал и решил сообщить об этой встрече кому надо. Там быстро установили, что гражданка Нина Петерсен теперь по паспорту является Людмилой Михайленко, уроженкой города Полтава, незамужней, беспартийной. Согласно анкете, родители ее якобы были зарублены белоказаками, а сама она воспитывалась в детском доме. После восьмилетки окончила курсы машинисток, несколько лет работала в одной из местных типографий, а потом перебралась в Москву, где по рекомендации знакомых устроилась в Наркомтяжпром. На новой службе о ней отзывались исключительно хорошо – ценили за аккуратность и исполнительность.

Понятно, что Нину тут же взяли в разработку и вскоре обнаружили, что она регулярно встречается с немецким дипломатом фон Блюмом, кадровым сотрудником абвера. Брать ее сразу не стали – между Германией и Советским Союзом тогда были хорошие отношения, поэтому решили немного подождать. Но перед самой войной ее все же арестовали. Тогда и выяснили, что вскоре после приезда в Германию Нине предложили работать на абвер, и она дала согласие.

В 1939-м году через Польшу Нину забросили в СССР. С новыми документами она прибыла в Москву и устроилась работать в Наркомтяжпом, и лишь случайность оборвала ее блистательную шпионскую карьеру. Кстати, Нина так и не узнала, что ее обнаружил и выдал собственный муж.

Через месяц после ареста Нину перевели в Бутырку и посадили в камеру к Эльзе Шульц, которой поручили втереться к ней в доверие. Между двумя женщинами, несмотря на разницу в возрасте, установились хорошие отношения. Накануне эвакуации из Москвы арестанткам организовали "случайный" побег – предполагалось, что при немцах Нина поможет Эльзе Карловне устроиться на хорошее место, а та станет снабжать информацией московских подпольщиков. Расчет оказался верен, но лишь наполовину: Нина действительно не забыла о своей