подошла к старичку-железнодорожнику с повязкой дежурного на рукаве и спросила, скоро ли будет поезд на Минск. Тот хмуро пояснил, что не раньше двадцати двух часов.

«Ну что ж, — решила она, — надо купить билеты». И направилась в противоположный угол вокзала, где у маленького оконца кассы толпились люди. И вдруг словно электрический ток ударил ее. Татьяне показалось, что она видит Петра: подтянутый капитан с орденами и медалями на груди о чем-то разговаривал с женщиной. Татьяна заставила себя отвернуться: «Ну вот, теперь он мне не только сниться будет, но и казаться в каждом офицере». Повернулась к детям и сказала:

— Встаньте в уголок, чтобы вас не затолкали, и подождите меня, я возьму билеты.

Но Юля потянула ее за рукав и, завороженно глядя мимо нее, прерывистым голосом, тихо сказала:

— Мама, посмотри, это не наш папа?

Татьяна Андреевна взглянула на дочь и ужаснулась: лицо у Юли было белым, глаза расширенными, испуганными. Это и заставило мать обернуться. Приближаясь к ним, в сторону выхода шел тот же капитан. Татьяна Андреевна схватилась за сердце и тихо, сдавленным голосом сказала:

— Господи, так это же Петр!

Она хотела окликнуть его, но во рту пересохло.

— Папа! — в один голос позвали Юля и Ваня.

Капитан остановился и посмотрел на них.

— Он! — выдохнула Таня и, не то вопросительно, не то утвердительно, произнесла: — Петя?!

Капитан словно от сильного удара покачнулся. Открыл рот, но сказать ничего не мог. Он развел руки и медленно пошел к ним. Наконец он смог прошептать:

— Таня, дети мои! — И, сделав еще несколько шагов, подхватил руками бросившихся к нему детей и жену.

В зале наступила тишина. Все молча смотрели на них.

К сидевшему на скамье майору подошла женщина и тронула его за плечо:

— Товарищ майор, я вас очень прошу, передайте, пожалуйста, капитану, который встретил своих детей и жену, его чемоданы, а я очень тороплюсь. — Она поставила рядом два чемодана и быстро вышла на улицу. Недалеко стоял крытый военный грузовик. Ольга Ильинична подошла к сидевшему на подножке лейтенанту. Они о чем-то переговорили, и через полминуты она уже была в кузове. Сидя на жесткой скамье, вся в слезах, она тихо сказала:

— Родной, как я рада, что хоть ты из нас двоих вернул свое счастье. Я напишу тебе позже, объясню...

55 СЛАВИН

Теплый, солнечный день. Славин, в светлой рубашке, держа перекинутый через левую руку пиджак, а в правой — видавший виды чемодан, входил в свою квартиру. Колотилось сердце в груди.

Хотелось броситься к матери. Но ведь уже не маленький, должен владеть собой. Открыл дверь, прошел длинный полутемный коридор, потянул на себя следующую дверь. В небольшой комнате стояла мать. Она находилась боком к вошедшему и не видела его. Постаревшая, с обильной сединой, она молча стояла около старого обшарпанного стола, на котором шумел примус, и думала о чем-то своем. Владимир некоторое время смотрел на нее, потом тихо позвал:

— Мама!

Анастасия Георгиевна повернула голову, уронила ложку.

— Вова! Володенька! — Она бессильно повисла у него на шее.

Из комнаты выскочила Женя.

— Володя!

И обе — мать и сестра — заплакали.

А потом сидели за столом, пили жиденький липовый чай и говорили, говорили. Анастасия Георгиевна теперь уже спокойно спросила:

— Сынок, что ты думаешь дальше делать? Куда пойдешь работать?

Владимир поднялся, обошел вокруг стола, остановился за спиной матери, молча обнял ее и только тогда ответил:

— В милицию, мама.

— В милицию? Так там же могут... убить?

Он прижался щекой к ее голове, улыбнулся:

— Не убьют.

Переубедить мать было не так просто. Владимиру в тот день стоило немало трудов получить материнское благословение. В самый последний момент Анастасия Георгиевна спохватилась:

— Постой, постой, сынок! Сегодня же пятница. Иди ты в эту милицию завтра.

Владимир рассмеялся, успокоил ее:

— Хорошо, мама! Пойду завтра.

И действительно, так уж получилось, что пятница для семьи Славиных была каким-то роковым днем. В пятницу умер дед. В такой же день скончалась бабушка. В пятницу фашисты арестовали Михаила Ивановича. В тот момент они не могли знать, что спустя десять лет, в пятницу, умрет Анастасия Георгиевна.

Владимир подошел к раскрытому окну, увидел нежно-зеленые листья и подумал: «Итак, начинается новая жизнь. Как она сложится?»

Да, для Славина, как и для всех наших людей, кончилась Великая Отечественная война. Однако о покое он пока не мог даже и помышлять. Впереди его ждали иные тревоги, иные волнения. Борьба продолжалась.

Конец первой книги