опубликованным в журнале, я согласился, а по поводу герба отправил в редакцию письмо-опровержение. Не мыслю себе символа города без ладьи.
Сейчас Гусляр стал другим, изменились и рассказы о нем. Это, скорее, притчи про нашу жизнь. Пользуясь случаем, хочу высказать свое кредо: «Фантастика — наиболее актуальный род литературы, а самые актуальные в ней — рассказы о Великом Гусляре».
ЖЕЛЯЗНЫ, Роджер (см. биобиблиографическую справку в № 9, 1993 г.) «Я рос в 30-е — 40-е годы, запоем читая научную фантастику (старые журналы были доступны и дешевы). Больше всего меня привлекала «космическая опера». Насколько я помню себя, я всегда мечтал сочинять истории. Но, когда я начал публиковаться в начале 60-х годов, с классической фантастикой было уже почти покончено. Тот Марс и та Венера, которыми грезили Э. Р. Бэрроуз и его последователи, были почти уничтожены космическими программами. Я понял, что, если хочу писать в этом стиле, если я желаю отдать дань Вейнбауму, Каттнеру и бесчисленным их коллегам, то вынужден спешить, и еще — я должен делать это лучше, чем мои предшественники. Я знал, что мне отпущено лишь по кусочку От каждого из этих миров, а потом героям моих книг придется перебираться за пределы Солнечной системы. Таким образом, «Роза для Экклезиаста» была прощанием с Марсом, а «Двери его лица, лампы его рта» — с Венерой…
ЖЕЛЯЗНЫ, Роджер (см. биобиблиографическую справку в № 9, 1993 г.) «Я рос в 30-е — 40-е годы, запоем читая научную фантастику (старые журналы были доступны и дешевы). Больше всего меня привлекала «космическая опера». Насколько я помню себя, я всегда мечтал сочинять истории. Но, когда я начал публиковаться в начале 60-х годов, с классической фантастикой было уже почти покончено. Тот Марс и та Венера, которыми грезили Э. Р. Бэрроуз и его последователи, были почти уничтожены космическими программами. Я понял, что, если хочу писать в этом стиле, если я желаю отдать дань Вейнбауму, Каттнеру и бесчисленным их коллегам, то вынужден спешить, и еще — я должен делать это лучше, чем мои предшественники. Я знал, что мне отпущено лишь по кусочку От каждого из этих миров, а потом героям моих книг придется перебираться за пределы Солнечной системы. Таким образом, «Роза для Экклезиаста» была прощанием с Марсом, а «Двери его лица, лампы его рта» — с Венерой…
Подготовил Андрей ЖЕВЛАКОВ
