Введение

Книга Откровение Иоанна, или Апокалипсис, по-древнееврейски, очевидно, должна называться חזון ‹Хазо́н› или חזיון ‹Хизайо́н› — «видение», как именуются произведения (или отдельные отрывки) апокалиптической литературы в каноне Ветхого Завета (ср. Ис. 1, 1). Согласно церковной традиции и мнению большинства исследователей, эта книга была создана в I в. н. э. в Малой Азии, историческая обстановка которой в соответствующую эпоху в книге отчасти воссоздается. Автором, согласно как церковному преданию, так и содержанию самой книги, является евангелист Иоанн, любимый ученик Иисуса Христа. Некоторые лингвистические и исторические данные говорят за то, что первоначально книга могла быть написана по-древнееврейски или по-арамейски (может быть, древнееврейские и греческие версии сосуществовали с самого начала).

Начинается книга словами:

Откровение Иисуса Христа, которое дал ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное через ангела Своего рабу Своему Иоанну… (Откр. 1, 1)

Хотя это и не вполне привычно для нас, Иисус Христос называется здесь «ангелом», т. е. посланником Божьим, который передает Господню весть тому, кому она предназначена, в данном случае — апостолу (греч. αγγελος ‹а́нгелос› — «вестник», «посланник»). Сам вид Иисуса Христа, как он здесь изображен, очень напоминает описание ангела, о котором рассказано в Книге Даниила. Ангел, явившийся этому пророку, описан так:

…И поднял глаза мои, и увидел: вот один муж, облеченный в льняную одежду, и чресла его опоясаны золотом из Уфаза. (Дан. 10, 5)

Иоанн тоже видит «сына человеческого», или «подобного сыну человеческому», в священническом белом (льняном) облачении — «подире»:

…И, посреди семи светильников, подобного сыну человеческому, облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом… (Откр. 1, 13)

Здесь священническую белую одежду с золотым поясом носит Иисус — «ангел», явившийся апостолу (ср. описание священнических одежд в Ветхом Завете: Исх. 28, 39–41). Далее в Книге Даниила читаем:

Тело его — как топаз, лице его — как вид молнии; очи его — как горящие светильники, руки его и ноги его по виду — как блестящая медь… (Дан. 10, 6)

В Откровении Иоанна видим очень похожее описание:

…Очи его, как пламень огненный;

И ноги его подобны халколивану, как раскаленные в печи… (Откр. 1, 14–15)

В Книге Даниила:

…И глас речей его — как голос множества людей. (Дан. 10, 6)

В Откровении Иоанна:

…И голос его, как шум вод многих. (Откр. 1, 15)

Действительно, оба описания совпадают вплоть до мелких деталей. Иисус говорит с Иоанном тем же поэтическим, таинственным, лаконичным пророческим слогом, в каком выдержана и речь ангела к Даниилу.

Воскресший Иисус, явившийся «во славе», передает откровение о будущем Церкви и человечества любимому ученику своему Иоанну, тому самому, который на последней пасхальной («тайной») вечери, склонив голову на грудь Учителя, возлежал с ним рядом и внимал его таинственным словам (Иоан. 13, 23–25). Однако теперь Иисус в своем ослепляющем величии внушает трепет, о котором Иоанн говорит:

И когда я увидел его, то пал к ногам его, как мертвый. И он положил на меня десницу свою и сказал мне: не бойся… (Откр. 1, 17)

Итак, в первый момент Иоанн как бы не узнает Учителя, он трепещет и ужасается. Так же и пророк Даниил после беседы с ангелом «болел несколько дней», а в миг, когда узрел иного ангела (Гавриила), «пал на землю», не мог устоять (ср. Дан. 8, 27 и 10, 8–10).

И вот Иисус начинает открывать Иоанну то, что произойдет в будущем. И прежде всего говорит о «семи церквах», т. е. по мнению ряда комментаторов, о семи периодах предстоящей истории всемирной Церкви, и, одновременно, — о семи разновидностях духовного состояния, в которых может пребывать всякая церковь — община верующих. В то же время речь идет о конкретных церквах в Малой Азии, которые уже существуют к моменту откровения Иисуса Иоанну и которые, следовательно, символизируют те исторические периоды и (или) те духовные состояния, о которых мы сказали. Названия этих церквей соответствуют тем городам, в которых они существовали в I в. н. э. в римской провинции Асии (территория современной Турции).

Следует отметить, что для правильной интерпретации Откровения Иоанна необходимо пользоваться не только понятиями и образами иудейской апокрифической литературы, созданной незадолго до начала новой эры, но и понятиями каббалистической мистики, даже и более поздними. Дело в том, что хотя книги Каббалы были записаны на сотни (а некоторые и на тысячу с лишним) лет позже, все же основные их идеи, как и многие образы, веками сохранялись в устной традиции неизменными. Это было обусловлено известной консервативностью мистических традиций вообще, и иудейской в особенности. Название «Асия», как знают все, изучавшие Каббалу, прилагается к четвертому из проявленных миров, наиболее удаленному от «источника» Божества, от «обители» Всевышнего, и означает оно: «сделанный», «приготовленный». Перечислим эти миры в их традиционном наименовании: Ацилу́т — мир, «непосредственно окружающий» Господа, мир «Его сияния»; Берия́ — мир первоначального духовного творчества, как бы «чертеж» вселенной; Йецира́ — мир «созидания», в котором обитают духи; и наконец Асия́ — наш видимый мир, который включает в себя огромное количество галактик, солнечных систем и планет, а также, по мнению некоторых толкователей, и множество параллельно существующих меньших миров… При таком понимании термина «Асия» оказывается, что «семь церквей» расположены одновременно и в историческом пространстве римской провинции Асия (в Малой Азии), и в особом духовном мире под названием Асия… Это — одно из проявлений многогранности смысла, сочетания буквального значения слов с их аллегорическим, пророческим и мистическим значениями в Книге Откровения, как, впрочем, и в библейских текстах вообще.

Явления и события духовных миров, как и мира вещественного, представляются как бы зеркалами, повернутыми разными гранями друг к другу, передающими и отражающими свет свыше. Поэтому то, что свершалось в древности, отражается на происходящих ныне событиях, а то, что случается в одном мире, преломляясь, отзывается в другом; каждое явление есть проекция или образ, или подобие, отблеск иного, «высшего» или «низшего», события…

I

Мы начнем наше беглое (за недостатком места) знакомство с некоторыми идеями, метафорами и пророчествами Апокалипсиса с четвертой главы этой Книги, поскольку именно с нее начинается «пророческий обзор» грядущих мировых событий.