относиться не стал. Да и чего ради бывший собровец должен проникаться братской любовью к этим вот мордоворотам, что гоготали сейчас, стоя на тротуаре напротив «Шейханы»?

Или все-таки что-то изменилось в моих тусклых и серых буднях? Появилась надежда на некое «светлое будущее»? Причем не связанное с этим чемоданчиком, который стоит себе под соседним столиком, возможно под завязку набитый баксами…

Еще один взгляд в окно, и стало ясно, что братки за кейсом так и не вернутся — они стали загружаться в свой «Шевроле».

Я не мог бы сказать, что принял некое осознанное решение — просто неведомая сила заставила меня вскочить с места, подхватить кейс, который оказался довольно тяжелым, вероятно с металлической основой, и как можно быстрее покинуть бар.

«Шевроле» уже стартанул от тротуара, и мне пришлось тормознуть авто, выскочив перед ним на мостовую и помахивая при этом кейсом.

Взвизгнули тормоза. Из салона машины высунулась недовольная ряха бычка-водилы:

— Ты чего, на цвинтар намылился, козел безрогий!?

Я протянул ему кейс:

— Держи. Твои приятели в баре забыли.

Шофер смерил меня неприветливым взглядом и обернулся внутрь салона. Оттуда последовала какая-то неразборчивая реплика. После чего водила забрал кейс, буркнул «с нас причитается, пацан» и дал по газам.

Я проводил джип взглядом, уже полным сожаления о содеянном. И с чего меня так повело? Откуда этот приступ идиотского благородства? Неужели беседы с Паоло так на меня повлияли? И если действительно дело в них, то стоит ли ходить к этим проклятым итальянцам? Ведь только что я наверняка лишился приличных бабок, которые когда еще заработаю в фирме «Сименс»…

Я бросил еще один расстроенный взгляд в сторону умчавшегося джипа и обнаружил, что тот стоит на светофоре.

После чего машина буквально исчезла с глаз долой — страшный силы взрыв в один миг смел с мостовой и разметал по всему кварталу элементы ее конструкции и фрагменты тел ее пассажиров.

* * *

Год под грибной не задался. Вот и сегодня, в погожий августовский денек, Владимир Евгеньевич исходил уже почти весь ближайший к деревне лес, заглянул в свои заветные, известные наверняка только ему одному, самые что ни на есть глухие грибные места, да все без толку — в корзине лежали только десятка два лисичек, несколько молодых сыроежек и парочка не слишком крепких, если не сказать попросту дряблых, подберезовиков. Последние он взял лишь для того, чтобы хотя бы закрыть дно корзины.

Но назад, в свой построенный в далекой подмосковной деревне Желдыбино дом, возвращаться пока не хотелось. Его там никто не ждал. Пенсионер Владимир Евгеньевич Дерябин был холост и одинок.

Его взор обратился к лесу, лежащему за большим, поросшим зеленым мхом, торфяным болотом. На это болото Владимир Евгеньевич каждый год ходил за брусникой и клюквой. Правда, в последнее время, когда в течение трех жарких лет горел торфяник, особого смысла заглядывать сюда не имелось: ягодные места погибли, казалось бы, навсегда.

Но природа, однако, взяла свое. Болото в нынешнем году опять покрылось веселеньким ярким мхом, на котором вновь появились брусничные кочки с неспелой пока ягодой.

Правда, как знал Владимир Евгеньевич, собирать ее ныне будет опасно, особенно неопытному по болотной части человеку. Дело в том, что болото теперь изобиловало скрытыми мхом лакунами — большими ямами наподобие омута: результат массового выгорания торфа. Несчастное существо, попавшее в такое место, не затягивало, как в трясину, — оно проваливалось в торфяную яму практически мгновенно, будто в канализационный люк, который нерадивые ремонтные рабочие оставили открытым и неогороженным на тротуаре.

Так, например, произошло — буквально на глазах у Владимира Евгеньевича — с заблудившейся коровой, после чего место гибели животного вновь быстро покрылось мхом.

Но сам Дерябин хорошо знал здешнее болото и все его скрытые опасности, поскольку формирование лакун, по крайней мере тех, что находились ближе к его деревне, Владимир Евгеньевич наблюдал самым непосредственным образом — ведь летом в любой, даже ненастный, день он любил бывать в этих местах. Чувство единения с природой для него не являлось просто книжной фразой.

В тот дальний лес, за болотом, он тоже захаживал, но достаточно редко, когда уж слишком не везло с грибами, как, например, сегодня. Там, в осиннике, можно было поживиться «красноголовиками» — так местные жители называли подосиновики, — да и боровики в тех местах попадались почаще.

Он знал, как кратчайшим и наиболее безопасным путем добраться до дальнего леса, и, не слишком долго раздумывая, двинулся в путь, благо поклажа его была невелика и потому необременительна.

Владимир Евгеньевич старался переходить болото от деревца к деревцу, но не к голоствольным, потерявшим корни березам, а держась свежевыросших елок — там почва была прочна и гарантировала путника от внезапного провала.

Сейчас он будет проходить мимо достаточно обширной, но безобидной с виду лакуны. И потому особенно опасной. Дерябин хорошо помнил, какую ямищу оставили в этом месте недавние пожары, и она не могла всего за год надежно и плотно зарасти. Сейчас ее скрывал от стороннего взора все тот же беззаботного цвета мох. Но, что данное место таило в себе смертельную опасность, Владимир Евгеньевич нисколько не сомневался.

Тем более он проверил это опытным путем. Еще месяц назад Дерябин с длинной палкой в руке стал осторожно продвигаться от края к центру предполагаемой лакуны, и его двухметровый шест вдруг быстро и резко, целиком, ушел под мох.

Мгновенно покрывшись холодным потом, Владимир Евгеньевич развернулся и добирался назад, к лесу, на всякий случай ползком.

И вот она, эта лакуна…

Но что такое?!

Практически прямо посередине скрытой пропасти чернел какой-то предмет, по первому впечатлению напоминавший средних размеров навозную кучу. И все же это было явно нечто другое.

Владимир Евгеньевич, осторожно ощупывая сапогом почву, на несколько метров приблизился к неизвестному предмету. С этого расстояния он смог опознать его — перед ним находилась женская шляпка черного цвета довольно-таки замысловатой конфигурации.

Как она попала сюда? И где теперь ее хозяйка?

А вдруг эта шляпка, внутренне содрогнулся он, и сейчас покоится на голове женщины? Такое вполне могло быть, если глубина лакуны в этом месте около двух метров. Но, скорее всего, здесь гораздо глубже, и в таком случае тело несчастной жертвы ушло на дно, а ее шляпка осталась на поверхности.

Но как эта женщина пробралась прямо на середину лакуны? И что она