повезло.

Повезло ли?!..

— Убей, валет! Убей! — слезливо-то как; жалко их, глупых.

И дракончика жалко: сидит себе, клювом растяжки под крыльями чешет, отрыжкой подмышки протирает, чтоб блошки не досаждали. Маленький, беззащитный, но гордый.

Расплывчатые тени — сквозь слёзы.

Питер ухватил десницей двуручник, примериваясь как бы мягче, сразу, без мучений: не заслужил малыш болезненной смерти; прости, малыш…

Взмах — меч вниз и за спину — и наскоком, кончиком в череп… Ох! — рукоятку не удержать, скользит оплётка в ладони, вырывается из крепкого силка пальцев — да что ж такое?! да почему вдруг?!..

Маленький дракон, которого и драконом-то назвать стыдно, так, в лучшем случае, дракончиком, из тех, что на бабочек промышляют, но и воробьём не побрезгуют, коль пичуга зазевается поблизости, расправил перепончатые крылья и вылетел в распахнутую дверь. В ночь. В пургу.

На земляном полу трактира умирал пронзённый собственным мечом валет. Обычное дело, бывает — добрая половина старых саг об этом. Да-да, добрая половина.

Мужичьё крестилось и плевало через плечи. Перед смертью Питер, последний валет, тоже сплюнул, но по-другому — кровью, презрительно…

За всё нужно платить?.. сполна… до вздоха…

Да, Высокий?..

***

В ту ночь стая мохнатых, обросших тёплой шерстью драконов дотла спалила семь баронств и обрюхатила всех способных к деторождению баб: сыпался снег, и сыпались с неба огнедышащие пташки.

Первые ласточки долгой зимы.