Реку, я не знала, что практически в то же время Борис Херсонский пишет стихотворение о святом Христофоре, который «был <…> чудовище, псоглавый урод, / сиречь имел песью главу, и на сей главе / шерсть, подобную высохшей пустынной траве. //

И еще ходит слух, был он египетский бог. / Анубис, вернее сказать, отвратительный бес…» [34] , а Андрей Василевский — о том, что «мир слишком долго идет к концу / и если ему не помочь / люди с песьими головами / успеют порыться в наших костях» [35] .

У Херсонского псоглавец — уверовавший в Христа бес — принадлежит мифологическому прошлому; у Василевского — наследник погибшего человечества, мутант, принадлежащий не менее мифологическому будущему. Хтонические псоглавцы, таким образом, становятся одновременно символом прошлого и будущего, иными словами — циклического времени.

В мифах и легендах псоглавцы играют самую разную роль. Иногда они — просто воплощение чуждого,  представители «иных народов», нелюдей, живущих за краем обитаемого мира. Псоглавцем, согласно былинам, был русский богатырь Полкан. Псоглавцем был, по апокрифической версии, святой Христофор, перенесший через реку на своем плече Младенца Христа. Псоглавцы обычно отличаются гигантским ростом и нечеловеческой силой. И не только физической: «загранич­ным» псоглавцам приписывается обладание неким мистическим, магическим знанием, они понимают язык животных и знают целительные свойства трав. Но в то же время они и людоеды, человекоубийцы. Святой Христофор, прежде чем стать святым, служил дьяволу. Но главное — это «унаследованное» псоглавцами от их прототипа Анубиса качество: они проводники в царство мертвых, посредники между мертвым и живым.

Упоминания «песьеголовых богов», встречающих душу «в каменных палатах» посмертия, есть и в многократно цитируемом в Рунете стихотворении Бахыта Кенжеева. Да и вообще псоглавец — достаточно популярный персонаж Рунета, ему посвящают форумы и статьи. Не бешено популярный, как Ктулху, однако вот что интересно: мода на Ктулху потихоньку спадает, а на псоглавцев, кажется, растет. Тяга массового сознания к Древнему Ктулху, по мнению некоторых исследователей, символизирует подсознательную тягу человечества к хоть и убийственным, но переменам. И хотя в этой смертоубийственной тяге нет, честно говоря, ничего хорошего, фигура Ктулху принадлежит, как ни странно, линейному времени, где есть свои концы и начала. Псоглавцы — профессиональные проводники в царство мертвых — уводят человечество во время мифологическое, замкнутое, точнее сказать — в безвременье.

Псоглавцы в последние несколько лет стали персонажами компьютерных игр и фантастических произведений, упоминания о них можно встретить у отечественных писателей Елены Хаецкой, у Г. Л. Олди (Дмитрия Громова и Олега Ладыженского) в «Реттийском цикле», у Л. Кудрявцева… Однако есть они и у Умберто Эко («Баудолино»), и в странном психоделическом романе Дж. Нуна «Вирт»…

Понятное дело, что началось это не сегодня — и на Западе раньше, чем у нас. Зато у нас, как всегда, раз начавшись, процесс пошел бурной и плотной волной, а любая отсылка к мифологической фигуре псоглавца, кажется, становится модной.

Значит ли это, что вообще вся европейская цивилизация ощущает некий зябкий холодок, тянущий оттуда ? В романах о «Плоском мире» Терри  Пратчетта, вообще очень чуткого к  массовым страхам и ожиданиям, в «Пятом слоне» и еще не переведенном у нас «Thud!» («Бац!»)  фигурируют глубинные гномы, никогда не поднимающиеся на поверхность и презирающие солнечный свет (вместо «просветлен» они говорят «протемнён»). Эти гномы — носители отживающих, но цепких традиций, трансляторы страха перед переменами — неожиданно становятся опасностью для линейного времени наземного мира, поскольку пытаются столкнуть реальность в мифологическое, циклическое время, пусть даже и ценой развязывания конфликта, в котором погибнут тысячи их же соплеменников.

Их можно понять. В подземельном мире чтят традиции — поскольку ничего, кроме традиций, нет. В подземельном мире младшие уважают старших — опыт старших не получает опровержения в ходе исторического прогресса, поскольку отсутствует сам прогресс. В подземельном мире по-своему безопасно. Там нет смертей, поскольку нет рождений. Нет конфликтов, поскольку нечего делить, нижний мир демократичен в том смысле, что равно обещан всем. А если конфликты и случаются, то игрушечные — как в компьютерной игре, где погибшего героя можно — с незначительными потерями боеспособности — воскресить и вновь отправить блуждать по подземельям, истребляя раз за разом воскресающих чудовищ.- ∞ - ∞.

Похоже, он, этот подземельный мир, входит в моду.

(обратно)