подружка Лилечка Сухомлинская9, “все мальчишки дураки и дерутся”. Как она была права! И сами дерутся, и нас, девушек, к этому делу пытаются (и не без успеха) приспосабливать.

Мы же — пылкие, увлекающиеся, романтичные. И чем лучшее образование получаем, тем проще нас увлечь, потому как воображение развито непомерно. Именно поэтому так велик процентный состав лиц женского пола в боевых партийных рядах. А ведь нам могли найти более приятное для нас применение, чем разгребание политических завалов. (Да хоть журфиксы устраивать для женщин-работниц в Иваново-Вознесенске!!!) Обидно это, правда, Наденька? Ведь на сегодняшний день сложилась просто пиковая ситуация! Как только намечается дело поопасней, так кого-нибудь из девушек посылают, дескать, полицейский увидит этакое эфирное создание, сомлеет и ничего худого не заподозрит. И что же? Скоро дойдет до того, что как увидят существо в юбке, сразу упекут в каталажку!

Как я уважаю суфражисток! Вот настоящие борцы за права женщин. Жаль, что в России почти нет последовательниц этого мощного международного движения. Я бы к ним записалась. А так — только на курсы стрелков хожу. Но в группу снайперов, которая окружена завесами политического тумана и где прошла обучение известная тебе Мэри, не берут из-за дефектов зрения.

По поводу моих ближайших планов. Их питают надежды. И вот какие. К тому времени, когда будет исчерпан последний утвержденный список “сатрапов”, мало кто из опытных стрелков — членов моей партии останется на свободе, а наше молодое пополнение не в курсе моих глазных проблем. (И, как ты понимаешь, я не собираюсь о них оповещать.) Вот тогда я и попаду в группу снайперов. В смысле, пройду углубленный курс изучения стрельбы по движущимся мишеням.

Пока же, в связи с последними событиями, я почти ни с кем напрямую не общаюсь. Сижу дома, а читаю только корректуры листовок (это я могу делать и с закрытыми глазами), которые мне привозят два раза в неделю вместе с продуктами питания. Все оставляют под дверью на коврике.

Вот видишь, вроде удалось замедлить “глазные неприятности”, и я смогла написать довольно длинное письмо, на которое жду твоего ответа, дорогая моя подружка.

Твоя Фанни.

Фанюшка, радость моя! Как я счастлива, что стало получше с нашими глазками. Но ты все-таки должна съездить в Баден-Баден для закрепления успеха. Условия пребывания прежние.

Фанюшка, ты не ответила на мой вопрос о детских историях. Что это, тайна? От меня? Напиши мне, пожалуйста, хоть о чем-нибудь из того времени. Ну, к примеру, какое у тебя прозвище было в гимназии? Меня-то по-простому звали — Крупа.

Да, чуть не забыла. Ты упомянула Лилечку Сухомлинскую. Не она ли пару лет назад с успехом дебютировала в подтанцовке у Э. Карузо10 на его концертах неаполитанской народной песни? Я была на одном из них, и меня поразило ее лицо простой русской интеллигентки.

Хочу поведать тебе еще об одном ужасе своей теперешней жизни. Будучи проездом в Вене, мы с Володей посетили лекцию этого модного сейчас в Европе Зиги Фрейда11. Ты, конечно, наслышана о направлении его работ и легко можешь понять патологический интерес к этой теме со стороны Володи. Но мало того, что мы просидели три часа в душном от набившегося народа зале! Мало того, что Володя весь извертелся и меня защипал (это он привлекал мое внимание к интересным с его точки зрения моментам)! Так он еще решил остаться на практикум “Как добиться популярности”. И что ты думаешь! Из всего этого семинара Володя воспринял только самую поверхностную часть — как ходить, говорить и одеваться, чтобы быть замеченным публикой! И тут началось.

Придя домой, он сразу связался с производителями зеркал. Через два дня зеркало (поверь мне, гигантских размеров) было доставлено и установлено в гостиной, которую заняло почти всю. Пришлось даже хозяйскую мебель частично вынести на лестницу. Ну да самое неприятное было еще впереди! Целую неделю Володя вертелся перед этим зерцалом в разных туалетах, принимая, на мой взгляд, совершенно развратные позы, как одалиска. Больше всего он себе понравился в жилетке, с засунутыми в проймы большими пальцами. Видок, доложу я тебе, действительно запоминающийся. Но и это еще не все. Уже отработав мелкую какую-то походочку и оставив наконец-то в покое зеркало, он принялся мучить мой слух. Теперь он на людях КАРТАВИТ!!!

Тут уж, воленс-ноленс, его никто не забудет. И никогда. В общем, “все мальчишки — дураки”.

Срочно заканчиваю письмо. Маняшка12 не дремлет.

Целую Крепко (ЦК). Твоя Крупа.

Ты моя Крупиночка! Ничего, что я тебя так называю? Конечно, у меня нет от тебя тайн. Тем более из моего счастливого детства. Просто я, наверное, старею, да и молоко сыграло свою роковую роль. Ты же понимаешь сложности “молочной” технологии. Написала несколько строчек, и уже начала не видно. А сделаешь небольшой творческий перерыв для приема пищи — все и забыто.

Ну что сказать тебе о моем детстве. Мне приятно вспоминать то время, нашу виллу на берегу Вислы, моих подруг по гимназии. А прозвище у меня было, по-моему, очень милое — Фантик.

Лилечка Сухомлинская — та самая. Только теперь она не работает с Карузо. Цели творческие для нее важнее успеха у мужчин. Как только Энрико стал проявлять к ней интерес самого интимного свойства, она переехала в Париж и там теперь имеет успех на сцене Мулен-Руж.

Описание метаморфоз, которые случились с Володей, достойны пера великого литератора. Все эти его экзерсисы с переодеваниями перед зеркалом! Жилетка! Он бы еще в нижнем белье покрасовался.

Кстати, пока молоко не обсохло (ха-ха!) и виден влажный контур предыдущих строк, хочу рассказать тебе об одном эпизоде, имевшем место давным-давно в нашей Первой Варшавской Женской Гимназии. Я тогда училась в 5-м классе. Родители мои отъехали в длительный круиз, а меня определили к нашим пансионеркам. Как-то вечером, когда девочки готовились ко сну, в дортуар вошла наша Мадам. Обнаружив некрасиво сморщившиеся и сползшие чуть не до колен чулки у нескольких девочек, она сказала: “Медам, запомните на всю жизнь — лучше уж совсем голой, чем в таком, с позволения сказать, „неглиже””. После этого весь наш дортуар соревновался на скорость раздевания. Победительницей всегда бывала известная тебе Лилечка. Ее потому и в подтанцовку вне конкурса взяли.

Может быть, В. И. действительно сводить к психиатру? Да хоть к тому же Фрейду? Правда, думаю, он не согласится.

Сейчас читала кое-какую революционную литературу и подумала, что, возможно, “наша лысина” связана с чересчур бурной деятельностью на политическом фронте. На всякий случай выписала из Германии портрет экономиста Карлуши Маркса13. На предмет изучения