думать, работать надо, — засмеялась Юлька. — Извини, мне пора.

Она повернулась и пошла к дверям с застывшей, будто приклеенной к лицу улыбкой. Она знала, что Игорь смотрит вслед, и все быстрее шагала, чтобы не остановиться, не обернуться и не заплакать.

В белом подвенечном платье Юлька лежала на гробовой плите с безжизненно скрещенными на груди руками, вместо глаз темнели глубокие синие тени.

— Все в порядке? — негромко спросила Наталья Сергеевна.

Юлька чуть заметно кивнула.

Заработал подъемник, и Юлька, как привидение, встала среди крестов и надгробий. Она открыла глаза, холодно, надменно глянула в зал и шагнула вперед, чтобы властным жестом вызвать из могил прекрасных и жестоких виллис на полночный танец.

* * *

«…Напрасно ты волнуешься Зойчонок. У меня все в порядке. То, о чем мы говорили, давно позади. Я даже не сразу поняла — какой еще Игорь?..

Извини, что не писала — нет времени.

Я удачно станцевала Мирту на выпускном, и меня пригласили в Большой, не стажером, а сразу в основной состав. Осенью ездила с театром на гастроли: Франция, Италия Испания. Сейчас репетирую партии в двух спектаклях. Познакомилась с массой интересных людей, но подробно писать не буду — это все пока проходные варианты. В общем, сонная интернатская жизнь закончилась.

Девчонок не вижу, только Нефедова торчит у нас в корде. Чолпанка и Демин в «Классическом балете», Сергиенко в Центральном детском, Ийка вернулась в Тбилиси. Ильинская, говорят, звезда мюзик-холла, не вылазит из загранки. Неожиданно объявилась Света — она родила, разъехалась, как бочка, и стала невыносимо скучной, приезжала из Киева искать детское питание. Нина, кажется, до сих пор в больнице.

А теперь самое главное: я подписала контракт на три года и скоро улетаю в Австралию. Так что долго не увидимся. Ждите привет из солнечного Мельбурна.

Целую. Ваша Юля».