шок. Думается, все уже позади, а он тут как тут. И со мной такое бывало. Потерпите немного, все пройдет».
Сквозь умирающий водоворот ощущений Сара услышала, как Ричард стучал каблуками, спускаясь по лестнице. Потом вернулся и поднял ей голову, взяв за подбородок. Хотя слезы застилали глаза, она разглядела, что лицо у него по-прежнему в краске; некрасивое, смуглое ободряющее лицо, полное теплоты и сочувствия. В эту минуту Сара поняла, сколь многим обязана Ричарду и должна отблагодарить его, какую бы высокую цену ни запросил он или тайно ни назначила самой себе она.
Он вложил в ее руку рюмку и сказал: «Вот, выпейте».
Сара, не отводя взгляда от Ричарда, – ей не хотелось ни на миг разлучаться с сочувствием, написанным на его лице, – покачала головой, объяснила: «Не могу. Это же бренди!»
Ричард вдруг сильно встряхнул ее за плечо и воскликнул: "Выпейте – или я силком волью!… "
Вот тогда она и улыбнулась ему – едва заметно, – сморгнула туманившие взгляд слезы, поняла: тот, кому она обязана жизнью, наконец-то попросил что-то для него сделать, и отказать невозможно. Ни сейчас, ни потом, чего бы он ни потребовал. Сара поднесла рюмку к губам и выпила, выпила большими глотками, превозмогая отвращение к жгучему вкусу спиртного, выпила с благодарностью – тайно она уже отдала себя в руки Ричарда Фарли, решила служить ему и ничего не просить взамен, кроме возможности благодарить за спасение. И неважно, кто послал ей его – Бог или дьявол.
Фарли вдруг улыбнулся и сказал: «Вот молодчина. Выпила до самого донышка. Теперь вам надо перекусить и рассказать мне все по порядку». Он поставил ее на ноги, отступил на несколько шагов, вновь расплылся в неожиданной и какой-то пугающей улыбке, заметил: «Вот что я вам скажу – в этом платье вы смотритесь гораздо лучше Элен Холдерн».
У противоположной от бассейна стороны дома был внутренний дворик, увитый плющом. Сара сидела за стеклянным столиком, около суетился Фарли, весело болтал, а чтобы не смущать ее, прямых вопросов о случившемся избегал. Придет час, и она ответит на них сама, а пока он обволакивал Сару утешительной теплотой и заботой, ласкал слух добрыми словами, стараясь рассеять ее беспокойство. Готовил он хорошо, делал все аккуратно, двигался на удивление проворно, что совсем не вязалось с ним – коренастым и нескладным. Руки у него были большие, короткопалые, но расторопные и ловкие. Когда он подавал Саре очередное блюдо, его карие с зелеными крапинками глаза встречались с ее взглядом и в уголках рта появлялась ободряющая улыбка. Ричард принес молодой салат, зеленый перец и омлет с сыром, которые она уписывала за обе щеки. Удивляясь самой себе, Сара без стеснения взяла стакан, который он наполнил белым вином. – Вы прекрасно готовите и очень добры ко мне, – наконец сказала она. Польщенный, Ричард пожал плечами и ответил: – Стряпня – это профессиональное. Я содержал небольшой ресторан здесь, на побережье. Но прогорел: мало уметь готовить, нужно быть еще и хорошим управляющим, а я человек не деловой. Что же касается доброты… так у меня бывали беды, и цену дружеской помощи, совета я знаю. Однако вы ешьте, пейте, никуда не спешите, а я пойду приберусь в бассейне. Если понадоблюсь – позвоните. – Он кивнул на бронзовый колокольчик на столе. – И еще… – Он помолчал, поскреб подбородок заскорузлой смуглой рукой, – мне подумалось, а вдруг есть кто-то… словом, тот, кто должен знать, что вы живы и здоровы, и не беспокоиться. Сара опустила глаза, чтобы не выказать, как тронула ее забота Ричарда, провела пальцем по прохладному стакану с вином. – Нет, – тихо произнесла она. – Пока, во всяком случае. Спасибо. – Нет так нет. Ешьте, омлет остывает. Сара взглянула на Ричарда, наградила его мимолетной улыбкой, но слов не нашла, хотя, когда он перед уходом подмигнул, поняла – вольно или невольно он сочувствует ей. Она слушала, как он насвистывает, прибирая в бассейне, ела и пила, изумляясь спокойствию, постепенно заполнявшему ее. В монастыре Сара была, как и остальные, отверженной, там любили и славили только Иисуса Христа. И когда Ричард, чужой человек, дружески подмигнул ей, то почудилось, будто птицы вдруг запели средь зимы… добрый, совсем не красивый, зато твердо стоящий на ногах мужчина возвращал ее к мирской красоте, впервые за много лет разбудил в ней чувство собственного достоинства, подсказал, что она женщина и жаждет принять новую веру… веру в богатство мира, от которого отвернулась, как ей казалось, навсегда. Его долго не было. А вернулся он в светло-голубом джинсовом костюме и белой кашемировой водолазке. Со щек исчезла краска, мокрые волосы блестели – Ричард принял душ. Сара слышала, как он напевал под струями воды. Ричард собрал посуду, отнес на кухню, возвратился и сказал: «Солнце скоро сядет. Пойдемте в дом. Я затопил камин». Сара встала, он задвинул за нею стул, взял под руку и провел в гостиную, усадил у огня. Сам расположился в кресле напротив и, молча глядя на Сару, набил трубку. Не заговорил и закурив – просто сидел, смотрел на отблески пламени, плясавшие на ее лице. Потом кашлянул, повел плечами, потянулся вперед и произнес: «Я тут подумал, а вдруг вам не хочется мне ничего рассказывать. Если так, я не настаиваю. Не хотите – не надо. Я одолжу вам одежду и деньги, если надо, закажу машину и отпущу с миром. В общем, так: вы не должны мне ничего, кроме, – тут он улыбнулся, – вежливого „спасибо“ за то, что я оказался в нужное время в нужном месте и вытащил вас из воды. Словом, все в ваших руках». Сара замотала головой: "Нет, нет! Я обязана вам жизнью и ничего не утаю… а еще, если можно, мне бы хотелось пожить здесь немного. Видите ли… я только что вернулась в мир, мне посчастливилось встретить вас – человека, насколько я понимаю, доброго, и тут так хорошо, а… " – Она осеклась, не находя слов, в уголках глаз набухли слезы. Он негромко рассмеялся и подхватил: «… а вдобавок вы прилично готовите омлет!… Но вы ни о чем не печальтесь, пожалуйста, и, если хотите, можете, конечно, остаться. Вот, возьмите». – Он вынул из нагрудного кармана чистый носовой платок. Сара промокнула уголки глаз. Хотела вернуть платок, но Ричард отрицательно покачал головой. Мокрая прядь упала ему на лоб, и Сара вдруг представила его мальчишкой, юношей с копной непослушных волос, вновь осознала – на этот раз с обожанием, – что никогда бы не рассталась с ним, что встреча их не случайна. Он получит от нее все, что захочет, его мечты станут ее мечтами, она поможет ему воплотить их. Мало того, она понимала, – это не минутное ослепление, чтобы утешиться. Неважно, кто подстроил так, что Сара оказалась рядом с Ричардом, важно, что она безоговорочно верит – это не случайно. Она
У противоположной от бассейна стороны дома был внутренний дворик, увитый плющом. Сара сидела за стеклянным столиком, около суетился Фарли, весело болтал, а чтобы не смущать ее, прямых вопросов о случившемся избегал. Придет час, и она ответит на них сама, а пока он обволакивал Сару утешительной теплотой и заботой, ласкал слух добрыми словами, стараясь рассеять ее беспокойство. Готовил он хорошо, делал все аккуратно, двигался на удивление проворно, что совсем не вязалось с ним – коренастым и нескладным. Руки у него были большие, короткопалые, но расторопные и ловкие. Когда он подавал Саре очередное блюдо, его карие с зелеными крапинками глаза встречались с ее взглядом и в уголках рта появлялась ободряющая улыбка. Ричард принес молодой салат, зеленый перец и омлет с сыром, которые она уписывала за обе щеки. Удивляясь самой себе, Сара без стеснения взяла стакан, который он наполнил белым вином. – Вы прекрасно готовите и очень добры ко мне, – наконец сказала она. Польщенный, Ричард пожал плечами и ответил: – Стряпня – это профессиональное. Я содержал небольшой ресторан здесь, на побережье. Но прогорел: мало уметь готовить, нужно быть еще и хорошим управляющим, а я человек не деловой. Что же касается доброты… так у меня бывали беды, и цену дружеской помощи, совета я знаю. Однако вы ешьте, пейте, никуда не спешите, а я пойду приберусь в бассейне. Если понадоблюсь – позвоните. – Он кивнул на бронзовый колокольчик на столе. – И еще… – Он помолчал, поскреб подбородок заскорузлой смуглой рукой, – мне подумалось, а вдруг есть кто-то… словом, тот, кто должен знать, что вы живы и здоровы, и не беспокоиться. Сара опустила глаза, чтобы не выказать, как тронула ее забота Ричарда, провела пальцем по прохладному стакану с вином. – Нет, – тихо произнесла она. – Пока, во всяком случае. Спасибо. – Нет так нет. Ешьте, омлет остывает. Сара взглянула на Ричарда, наградила его мимолетной улыбкой, но слов не нашла, хотя, когда он перед уходом подмигнул, поняла – вольно или невольно он сочувствует ей. Она слушала, как он насвистывает, прибирая в бассейне, ела и пила, изумляясь спокойствию, постепенно заполнявшему ее. В монастыре Сара была, как и остальные, отверженной, там любили и славили только Иисуса Христа. И когда Ричард, чужой человек, дружески подмигнул ей, то почудилось, будто птицы вдруг запели средь зимы… добрый, совсем не красивый, зато твердо стоящий на ногах мужчина возвращал ее к мирской красоте, впервые за много лет разбудил в ней чувство собственного достоинства, подсказал, что она женщина и жаждет принять новую веру… веру в богатство мира, от которого отвернулась, как ей казалось, навсегда. Его долго не было. А вернулся он в светло-голубом джинсовом костюме и белой кашемировой водолазке. Со щек исчезла краска, мокрые волосы блестели – Ричард принял душ. Сара слышала, как он напевал под струями воды. Ричард собрал посуду, отнес на кухню, возвратился и сказал: «Солнце скоро сядет. Пойдемте в дом. Я затопил камин». Сара встала, он задвинул за нею стул, взял под руку и провел в гостиную, усадил у огня. Сам расположился в кресле напротив и, молча глядя на Сару, набил трубку. Не заговорил и закурив – просто сидел, смотрел на отблески пламени, плясавшие на ее лице. Потом кашлянул, повел плечами, потянулся вперед и произнес: «Я тут подумал, а вдруг вам не хочется мне ничего рассказывать. Если так, я не настаиваю. Не хотите – не надо. Я одолжу вам одежду и деньги, если надо, закажу машину и отпущу с миром. В общем, так: вы не должны мне ничего, кроме, – тут он улыбнулся, – вежливого „спасибо“ за то, что я оказался в нужное время в нужном месте и вытащил вас из воды. Словом, все в ваших руках». Сара замотала головой: "Нет, нет! Я обязана вам жизнью и ничего не утаю… а еще, если можно, мне бы хотелось пожить здесь немного. Видите ли… я только что вернулась в мир, мне посчастливилось встретить вас – человека, насколько я понимаю, доброго, и тут так хорошо, а… " – Она осеклась, не находя слов, в уголках глаз набухли слезы. Он негромко рассмеялся и подхватил: «… а вдобавок вы прилично готовите омлет!… Но вы ни о чем не печальтесь, пожалуйста, и, если хотите, можете, конечно, остаться. Вот, возьмите». – Он вынул из нагрудного кармана чистый носовой платок. Сара промокнула уголки глаз. Хотела вернуть платок, но Ричард отрицательно покачал головой. Мокрая прядь упала ему на лоб, и Сара вдруг представила его мальчишкой, юношей с копной непослушных волос, вновь осознала – на этот раз с обожанием, – что никогда бы не рассталась с ним, что встреча их не случайна. Он получит от нее все, что захочет, его мечты станут ее мечтами, она поможет ему воплотить их. Мало того, она понимала, – это не минутное ослепление, чтобы утешиться. Неважно, кто подстроил так, что Сара оказалась рядом с Ричардом, важно, что она безоговорочно верит – это не случайно. Она