— Ну, по некоторым людям…

— Таким образом он никогда до этого со мной не говорил. Кроме того, перед тем как повесить трубку, он сказал мне, чтобы я не беспокоилась, что я все пойму, когда он вечером мне объяснит. Весь мир поймет. Таким образом, он имел в виду что-то важное.

Да-а. Если весь мир будет смеяться, то это наверняка что-то важное. Умилительная вера сестры в своего старшего брата. Совсем как материнская любовь: послушайте, все помешались и возводят напраслину на моего мальчика.

Я сказал:

— Мисс Вайт, я не уверен, что полностью с вами согласен… Я не стал уточнять. Бессмысленно говорить ей то, что тут на лицо характерная картина шизофрении. Вместо этого я произнес:

— Чего же вы от меня хотите?

— Выяснить, кто его убил. Я заплачу пятьдесят долларов. — Она это выпалила без остановки.

Сначала я решил, что она такая же чокнутая, как ее братец, но потом сообразил, в чем тут дело, и это меня даже подкупило. Ее ручки были сжаты в кулачки, а румянец смущения окрасил щеки. Она продолжала торопливо, как будто опасаясь, что ей не хватит смелости договорить до конца:

— Я хочу сказать, попытайтесь выяснить. Я понимаю, что пятьдесят долларов, наверняка, недостаточно, я буду должна вам остальное. Я имею в виду деньги. Если вы это сделаете… попытайтесь сделать. У меня будут деньги, только позднее, а это можно посчитать первым взносом. Понимаю я и то, что все это звучит не слишком убедительно, чтобы не сказать глупо. Только Чарли не был ненормальным… И я его очень любила. Я боюсь, что не сумею вам все это толком объяснить, но мне нужно было попытаться… — Неожиданно она расплакалась, старалась улыбаться и плакала. Звенящие слова сменились подавленными рыданиями, слезы брызнули из ее глаз. Она рыдала так, как будто чувствовала приближение смертного часа, ее фарфоровое личико исказилось от боли, губки были сжаты, а слезы проделали две дорожки по щекам.

— Эй, это не дело! Послушайте, не надо, все о'кей. — Я вытащил из кармана носовой платок и сунул его ей, потом вскочил с дивана и пошел к стене, но тут же в смятении возвратился назад, повторяя свое «эй». Плачущие женщины приводят меня в ужас. Она спряталась за моим платком, потом открыла лицо.

— Ну, — заговорил я, — не знаю, что я сумею выяснить, но я попытаюсь. Однако не удивляйтесь, если мне не удастся обнаружить ничего жуткого. Откровенно говоря, я сомневаюсь, что произошло убийство.

— Но вы попытаетесь узнать?

— Да, хотя мне не верится… Послушайте, не начинайте сызнова. Женщины готовы плакать по любому поводу…

— Я уже в порядке.

— Послушайте, расскажите мне, что можете, про Чарли. Он ладил с Джонни Троем? «Пусть говорит о чем угодно, — подумал я, — лишь бы перестала плакать».

— Несомненно. Понимаете, почти все время они проводили вместе.

— Угу. Вам известно, как они познакомились? Что у них было общего прежде всего?

— Чарли мне сказал, что практически он и «открыл» Джонни, первым распознал, что у него истинный талант. Чарли сам мечтал стать певцом, понимаете. Когда он был помоложе. В возрасте двадцати лет он пел в нескольких клубах. Он мне об этом писал. Но он провалился.

— Я этого не знал, — сказал я, радуясь тому, что она мне об этом сказала. Этим можно было объяснить, почему он привязался к Трою. Впрочем, я мог и ошибаться.

— Из него настоящего певца не получилось, но в музыке он хорошо разбирался. Он сочинил три самых популярных шлягера для Джонни. Вы об этом знаете?

— Нет.

Этого я тоже не знал.

— Во всяком случае, шесть лет назад Чарли услыхал, как Джонни пел в одном из ночных клубов в Сан-Франциско, ну и подписал с ним контракт, я точно не скажу, что именно. Потом он повез его показать мистеру Себастьяну, остальное, полагаю, известно всем.

Себастьян, которого она упомянула, был Юлиссом Себастьяном, основателем и президентом агентства талантов, носящего его имя, человеком, который ворочал несколькими миллионами, воплощенными в разного рода талантливых людях. Агентство Себастьяна было крупнейшим, объединяющим самых знаменитых клиентов, и номером первым в этом списке стоял Джонни Трой. Четыре года назад Юлисс Себастьян объявил, что знакомит публику с новой звездой, Джонни Троем, назвав его так еще до того, как кто-то его услышал. И, как обычно, Себастьян оказался прав. Затем появилось «Чудо любви», «Весть любви», за которыми вышла пластинка «Давайте любить» и десятки других, а Джонни Трой стал членом двенадцати корпораций и занялся большим бизнесом. Не только альбомы пластинок, но фотографии с личной подписью, личные встречи, два кинофильма с его участием, рубашки «Джонни Трой» и пиджаки, мыло для бритья и костюмы для гольфа — все это множило его славу. Как всегда бывает в подобных случаях, вокруг Троя толпилась свора прихлебателей, гордо именовавших себя «почитателями его таланта». Они приходили и уходили, большинство из них было другими клиентами Себастьяна, «посторонних» были считанные единицы, но постоянной фигурой среди них был Чарли Вайт. Он находился рядом с Джонни с самого начала и не покинул его до конца. Он был «преданным стариком», верным другом, причем «верный» было совершенно заслуженным эпитетом. Он был членом всех двенадцати корпораций Джонни Троя, почти всегда был вместе с Джонни, они даже жили в соседних апартаментах в «Ройалкресте». Это заставило меня немного призадуматься. Внешне все было удивительно мило и очаровательно, но я сомневался. Сильвия сказала, что ее брат пытался стать профессиональным певцом, но у него ничего не получилось. И вот уже четыре с лишним года он является тенью обожаемого, всеми превозносимого, бесподобного Джонни Троя. Поскольку отраженная слава вовсе не является славой, некоторые люди могут мириться с таким положением вещей весьма болезненно, они прячут далеко зависть, ревность, горечь, бремя которых с каждым днем становится все невыносимее… Но, возможно, я ошибался.

Мы с Сильвией поговорили еще несколько минут, но ничего существенного это мне не дало. Во всяком случае, она больше не плакала, что было уже хорошо. Наконец она поднялась, чтобы уходить, и я вновь пообещал сделать все, что в моих силах. Сказал, что сразу же стану наводить справки, а завтра позвоню ей утром. Она жила с матерью и отчимом в Санта Эйце, но временно остановилась в Голливуде в отеле «Хэллер».

— Я вам очень благодарна, мистер Скотт, — сказала она.

— За что?

Я даже ей подмигнул.

— Это моя работа, понятно?

Она улыбнулась.

— Если это будет дорого стоить…

— Перестаньте об этом беспокоиться. Во всяком случае, хотя бы сейчас. Посмотрим, что мне удастся сегодня выяснить.

Я почти не сомневался, что знаю, что Чарли