тебя любить не будет.
— Тихо! — прикрикнул и на жену Анатолий Егорович. — Видишь эту девушку? Она меня спасла в Синегорске.
На экране телевизора Таня Ищенко кивнула ансамблю. Зазвучали маршевые аккорды. И опять Таня долго не вступала.
Под аккомпанемент ансамбля «работала» её виртуозная гитара.
— Знаем мы, как они спасают! Вместо того чтобы с внуком поиграть, он девиц в телевизоре рассматривает. Постыдился бы на старости лет. И ничего в ней особенного. Только что молоденькая.
— Тише!
— Я, когда мне столько же было, получше выглядела… Да посмотри хотя бы на Петеньку! Другие бы на такого внука не нарадовались!
— Тише!
Жена Карташова запричитала:
— Не настоящим отцом был: всё дела, дела, и дед не настоящий. Другие бы на твоём месте…
И вдруг пятилетний Петя крикнул:
— Деда! Бери мою саблю! Руби ей голову!
На миг жена Карташова лишилась речи. А потом зарыдала:
— Вот она, детская благодарность! Я с Петенькой днём и ночью вожусь, и кормлю, и пою, а он, кровожадный, за тебя заступается…
Сергей Лавров тоже смотрел телевизор. Но не у себя дома, а в витрине радиомагазина. Звука не было слышно, и Сергей просто заглядывал Тане в глаза. Шёл крупный снег. Никто, кроме него, не останавливался у витрины.
Таня допела последний куплет своей песни на экране телевизора в маленькой комнате деревянного дома на окраине города. Трубач постарался и при бисировании ещё эффектнее выдал свой щемящий сигнальчик. Загремели аплодисменты. Операторы начали показывать зрительный зал. — Всё! Выключи, Люся! — послышался хриплый Танин голос. И экран погас. Девушка лежала в кровати. Её пришли навестить Маша и Люся. — А кто за меня дежурит? — Новенькая. — И как? — Перемелется — мука будет, — ответила Маша неопределённо. — Я твою песню всё время пою. Здорово, Таня! Не преувеличиваю, — сказала Люся. — Светка, покажи им, где что, чаю попьём… Девки, я скоро встану? Надоело. — А кто лёгкие в последний раз слушал? — Николай Александрович. Сказал, что уже порядок, но велел ещё полежать. Я сама себе тетрациклин вкалывала. Светка мне ставит банки. — Неужели научилась? — А что, я хуже вас? — обиделась Света. — Только один раз маленько обожгла. Маша предложила: — А давай я тебе сейчас по-настоящему поставлю! — Ты к Неониле ходишь? — забеспокоилась Таня. — Хожу. Говорит — золотые ручки! Сейчас я тебе по одному старинному способу такие банки вкачу! Где спирт? — Кончился, — сказала Света. — У нас другое есть. — И она вытащила из холодильника начатую бутылку «Столичной». — Пойдёт, — сказала Маша. Тем временем Люся уже приготовила всё необходимое для предстоящей процедуры. — Значит, так. Берёшь в руку сразу четыре, — колдовала Маша, — и одна за другой — хлоп, хлоп, хлоп! — Ого! — удовлетворённо вздохнула Таня. — А мне Серёжа Лавров письмо прислал! — объявила во всеуслышание Светка. — Опять печатными буквами, а про себя пароходик? — спросила Люся, которая была посвящена в тайну затянувшейся переписки. — Никакими не печатными и никаких пароходиков! — ответила Света. — Он пишет, что не может без нас жить… 1977 г.
Сергей Лавров тоже смотрел телевизор. Но не у себя дома, а в витрине радиомагазина. Звука не было слышно, и Сергей просто заглядывал Тане в глаза. Шёл крупный снег. Никто, кроме него, не останавливался у витрины.
Таня допела последний куплет своей песни на экране телевизора в маленькой комнате деревянного дома на окраине города. Трубач постарался и при бисировании ещё эффектнее выдал свой щемящий сигнальчик. Загремели аплодисменты. Операторы начали показывать зрительный зал. — Всё! Выключи, Люся! — послышался хриплый Танин голос. И экран погас. Девушка лежала в кровати. Её пришли навестить Маша и Люся. — А кто за меня дежурит? — Новенькая. — И как? — Перемелется — мука будет, — ответила Маша неопределённо. — Я твою песню всё время пою. Здорово, Таня! Не преувеличиваю, — сказала Люся. — Светка, покажи им, где что, чаю попьём… Девки, я скоро встану? Надоело. — А кто лёгкие в последний раз слушал? — Николай Александрович. Сказал, что уже порядок, но велел ещё полежать. Я сама себе тетрациклин вкалывала. Светка мне ставит банки. — Неужели научилась? — А что, я хуже вас? — обиделась Света. — Только один раз маленько обожгла. Маша предложила: — А давай я тебе сейчас по-настоящему поставлю! — Ты к Неониле ходишь? — забеспокоилась Таня. — Хожу. Говорит — золотые ручки! Сейчас я тебе по одному старинному способу такие банки вкачу! Где спирт? — Кончился, — сказала Света. — У нас другое есть. — И она вытащила из холодильника начатую бутылку «Столичной». — Пойдёт, — сказала Маша. Тем временем Люся уже приготовила всё необходимое для предстоящей процедуры. — Значит, так. Берёшь в руку сразу четыре, — колдовала Маша, — и одна за другой — хлоп, хлоп, хлоп! — Ого! — удовлетворённо вздохнула Таня. — А мне Серёжа Лавров письмо прислал! — объявила во всеуслышание Светка. — Опять печатными буквами, а про себя пароходик? — спросила Люся, которая была посвящена в тайну затянувшейся переписки. — Никакими не печатными и никаких пароходиков! — ответила Света. — Он пишет, что не может без нас жить… 1977 г.