Герберт Гувер — великий гуманист и индивидуалист

6 августа 1914 года в центральной конторе компании «Герберт К. Гувер» в Лондоне раздался телефонный звонок. Встревоженный голос попросил к телефону мистера Гувера — с ним хочет говорить мистер Холстед, консул Соединенных Штатов в Лондоне.

— Мистер Гувер, — сказал консул, — не согласитесь ли вы помочь соотечественникам? Если вы согласны, я очень прошу вас как можно быстрее прийти ко мне.

Консульство находилось в двух шагах от офиса компании, и через несколько минут Герберт Гувер молча слушал взволнованного консула.

— Вы видели толпу у дверей консульства, мистер Гувер?

Гувер кивнул.

— Это люди, которые не могут уехать домой в Америку. Большая часть их примчалась в Лондон из Европы, ведь позавчера, как вы знаете, немцы вторглись в Бельгию, и все устремились сюда, боясь, что война надолго отрежет их от дома — не говоря о страшной перспективе оказаться под огнем. Они просят у меня помощи: банки отказываются акцептовать дорожные чеки, не хотят менять доллары на фунты, и многие не могут купить билеты на пароход, даже расплатиться с гостиницей. Но у меня нет средств, чтобы помочь сотням и тысячам людей. Скажите, можете ли вы как-нибудь разрядить обстановку?

Склонив голову, Гувер еще некоторое время молчал. Потом встал и, сказав: «Я попытаюсь что-нибудь сделать», — вышел из кабинета консула.

Консул Холстед смотрел на закрывшуюся дверь с облегчением и надеждой. Подумал, что его выбор был правилен. Среди бизнесменов-американцев, обосновавшихся в Англии, Гувер был самым богатым и, что немало, — великолепным организатором и руководителем. Его карьера представлялась фантастической. Через 5 лет после окончания Стэнфордского университета он был наиболее высокооплачиваемым инженером с годовым окладом в 12,5 тыс. долларов. Еще через 8 лет он владел акциями компаний в Бразилии, Аргентине и России; его состояние превышало 10 млн долларов (более 250 млн в наши дни). Он был достоин успеха и высокого авторитета, которыми пользовался в деловых кругах.

Поэтому, когда он пригласил некоторых состоятельных американцев в Лондоне с ним вместе помочь охваченным тревогой соотечественникам, — согласие было дано незамедлительно. Прошло лишь несколько часов, и Гувер вернулся в консульство в сопровождении четырех джентльменов. Они потребовали пять столов, разделили стоящих перед подъездом людей на пять потоков и стали менять доллары — тем, у кого они были — на фунты, а тем, кто робко, испуганно говорил, что у них, кроме чеков, нет ничего, давали деньги! Ссужали под честное слово, не требуя ни обеспечения, ни процентов.

Холстед с упоением сообщил послу Уолтеру Пейджу о происходящем в консульстве. Посол сказал, что у посольства народу не меньше — не может ли Гувер прийти к нему?

Людское наводнение у стен посольства и консульства длилось почти два месяца; чтобы утишить его, потребовалось 400 тыс. долларов, из коих 150 тыс. выделило правительство.

И совсем не случайно, что эту благотворительную акцию возглавил Герберт Гувер, self-made man, как говорят американцы, — человек, сделавший себя сам. Природа наделила его всеми необходимыми качествами, но и обстоятельства жизни немало потрудились, чтобы из их горнила вышел такой человек.

Герберт Кларк Гувер родился в 1874 году в штате Айова в семье деревенского кузнеца. Сельцо бесхитростно называлось West Branch — Западный ручеек. Вест Бранч — два десятка невзрачных деревянных домов — обыкновенно тихий и малолюдный, а постороннему взгляду, если б такой возник, показался бы сумрачным и тоскливым. Серые домики, серая домотканая одежда, одна пара обуви на все времена года. Да и людей не видно — взрослые и дети работают: кукуруза требует большого труда. Вест Бранч — поселение квакеров, «Общества друзей», как они себя называют. Неустанный труд — их первая заповедь, а еще — взаимоподдержка, скромность, почти что бедность и абсолютный отказ от насилия. В каждом человеке — внутренний свет, эманация Божественной энергии; обратить против человека силу — значит покуситься на Бога. По воскресеньям жители деревни собираются в молитвенном доме, в пустой комнате с голыми стенами и молятся — молча, сосредоточенно, опустив голову (вот откуда привычка Гувера, размышляя, опускать голову). Ни священников, ни обрядов, ни таинств, даже крещения; переживание Бога в себе — единственно достойное восприятие Божественной сущности.

Семья Гуверов привержена уставу общины в полной мере. Что касается скромности, то и стараний прилагать не приходится — беднее, кажется, некуда. В доме — две комнаты одна другой меньше; спальня столь тесна, что детскую кроватку утром задвигают под постель родителей — иначе в комнатке не повернуться.

В деревенской жизни кузнечные изделия нужны постоянно, и отец, Джесси Гувер, постепенно расширил свою мастерскую и перевез семью в больший дом. Но начавшая налаживаться жизнь внезапно обрушилась: Джесси заболел лихорадкой и умер — в тридцать четыре года; Берти едва исполнилось семь лет, старшему брату Тэду — восемь, младшей сестричке — четыре. Мать соглашалась теперь на любую работу и, видимо, надорвалась: через четыре года умерла и она. Детей разобрали родственники. Недолго прожив у бабушки, Берти попал к одному дяде, потом — к другому, брату матери Джону Минтхорну. Тут двенадцатилетний сирота пригодился — работать «на дядю», да простится мне этот нехитрый каламбур. Два года Берти вместе с работниками, которые валили лес, шесть дней в неделю обрубал и пилил ветки. Вечерами посещал то, что мы бы назвали приходской школой.

В 1888 году Джон Минтхорн перебрался в штат Орегон и занялся куплей-продажей домов. Берти он посадил в контору, a вечером мальчик ходил в школу — чуть более высокого уровня, чем приходская. Берти усвоил начала математики и латыни, переплетное дело и научился печатать на пишущей машинке. Он стал читать книги, наткнулся на «Дэвида Копперфилда». История маленького Дэвида поразила его созвучием со своим детством; всю жизнь потом он возил «Копперфилда» с собой.

Однажды в контору Минтхорна зашел человек, сказал, что хочет купить себе дом. Геолог, минеролог, он побывал в разных штатах, участвовал во многих экспедициях, его рассказы возбудили фантазию юного клерка. Как раз в это время открылся Стэнфордский университет, был объявлен первый набор студентов, и Берти решил, что это — для него.

В августе 1891 года юный Герберт отправился в Пало Алто, в Калифорнию. Он выдержал экзамены по латыни и математике, в остальных предметах провалился. Но оба профессора наук, в которых молодой Гувер продемонстрировал