Тим Скоренко Рассказы

Внецикловые рассказы

Вернуться героем

Рассказ написан для конкурса РБЖ «Азимут». Тема — «Космос», дисквалифицирован за то, что автор не проголосовал за другие рассказы. Рассказ принимал участие в семинаре Вадима Панова на конвенте «РосКон-2007». Рассказ опубликован в антологии «Хирургическое вмешательство», Москва, Независимая литературная премия «Дебют», Гуманитарный фонд Андрея Скоча «Поколение», 2009.

— Борчес!

Борхес поморщился. Американцы всегда искажали его фамилию, пытаясь прочитать «ch», как своё родное «ч». Впрочем, он мог это простить.

— Готов! — отозвался Борхес.

— Деггет!

— Готов!

— Филлис!

— В порядке!

Филлис всегда отвечал не по уставу, с этим уже давно все смирились.

— Малкин!

— Готов!

«Интернациональный экипаж, — подумал Борхес, — американцев всё равно двое, больше всех. Хотя, в общем, хорошие ребята…»

Они вышли из комнаты в том порядке, в котором их вызывали. Борхес шёл первым и думал, что ему проще всего. Малкину плохо — никто не прикроет спину.

В следующей комнате ждал полковник Смит. Борхес раньше не верил в существование людей с такой фамилией — слишком много про них ходило анекдотов. Но Валентайн Смит был перед ним во плоти — подтянутый, с каменным взглядом и чуть искривлённым ртом.

— Господа! — торжественно сказал Смит. — Полагаю, инструкции вам уже не нужны. Вы слышали их не раз и знаете наизусть. Поэтому скажу просто: удачи вам. Вы должны сделать то, что никто не делал до вас. Вы должны вернуться, чтобы доказать, что человечество на верном пути. После меня вам предстоит последняя встреча с вашими родными. Затем — дезинфекция, контроль и — всё. Вы — на пути в будущее. Готовы?

— Так точно, — четыре голоса одновременно.

«Почему мы все говорим по-английски? Чем хуже мой родной испанский или даже русский Малкова? — думал Борхес. — Мы танцуем под чужую дудку, потому что так надо, и не замечаем этого…»

— В путь, джентльмены.

Полковник открыл перед ними дверь, и они прошли в следующее помещение. Оно было разделено на несколько комнат по подобию офисного зала. Здесь им разрешили свидание. Последнее?

К Деггету приехали родители. Он шумно обнимался с ними, толстяк-отец что-то пыхтел о нездоровом питании, когда они исчезали в одном из кабинетов. Мать, маленькая, худенькая, трусила за ними; Борхесу она показалась похожей на собачонку, но он отмёл эту мысль, нельзя так думать о женщине, тем более, о матери.

В другой кабинет уже направлялись Филлис с женой. На свидание было отведено десять минут, всего десять. Его вообще могло не быть, но они шли на смертельный риск, и им разрешили увидеться с родными. Борхес почему-то был уверен, что Филлис даже под камерами наблюдения, висевшими в кабинете, умудрится уговорить жену на секс. Филлис только об этом и говорил во время их подготовки.

К Малкину приехал друг. Все его родственники остались в России, но у него было немало друзей в Нью-Йорке, где он жил последние несколько лет. Борхес знал этого друга, потому что тот навещал Малкина и во время подготовки.

Борхес смотрел в глаза Марии.

Все уже исчезли в кабинетах, а Мария просто стояла, и Борхес не мог отвести глаза от её лица. Она была похожа на прекрасную героиню печальных итальянских фильмов… «Почему я сравниваю её с итальянкой?» Неважно. Мария — это душа. Она — это, чего нет во мне. Вера.

Он сделал шаг, и она тоже, он поцеловал её в щёку, и они прошли в комнату для общения.

— Фернан… — она не знала, что сказать.

Он промолчал, потому что тоже не знал. Они просто сидели, обнявшись, тихо, и она склонила голову ему на грудь, а он окружал её, пытаясь защитить от окружающего мира.

— Ты вернёшься, я знаю.

— Вернусь.

— Ты вернёшься героем.

— Да.

И снова молчание. Вокруг них был мир, и тишина, и она подняла голову, а он наклонил свою, и их губы встретились. В этот момент исчезло всё — весь космос, и все хитроумные приспособления для его покорения, и все филлисы-деггеты-малкины, тем более, смиты. Борхес почувствовал что-то странное. Мария не просто целовала его. Она передавала ему что-то — изо рта в рот — маленькое, стальное, тёплое.

Он не имел права ничего брать. Ничего. Он входил в камеру дезинфекции в том виде, в каком появился на свет, и выходил оттуда таким же. Потом он облачался в скафандр, потом проходил по узкому коридору в кабину, потом он включал необходимые приборы, потом — засыпал. «Любой предмет, — говорил доктор Целлер, — любая вещь, не вошедшая в расчёты, может изменить траекторию, может нарушить пространственно-временной континуум, и вы окажетесь не в точке выхода, а внутри какого-нибудь газового гиганта или ещё чего похуже…» Что-то похуже газового гиганта мог придумать только Целлер.

— Это крестик, тот самый, мой, — прошептала она ему на ухо.

— Нельзя, Мария…

Её лицо стало серьёзным.

— Помни, Фернан, — сказала она уже в полный голос, не боясь прослушивания, — я с тобой. Но даже если я покину тебя, с тобой всегда останется твой Бог.

Она смотрела ему в глаза, и он понял, что она имела в виду.

— Спасибо, — прошептал он.

Он затолкал крошечный крестик подальше за щеку, чтобы говорить чётко, не шамкая. Он сможет достать его только в точке выхода. Главное — не проглотить его во сне.

— Удачи, Борхес, — она улыбнулась.

— Я вернусь, — сказал он и поцеловал её.

Звонок ознаменовал окончание свидания.

* * *

Борхес открыл глаза и огляделся. Они сидели в ряд — он, Деггет, Филлис, Малкин. Филлис спал, откинув голову и приоткрыв рот; Малкин тоже. Деггет заметил движение и повернул голову к Борхесу.

— Привет.

— Доброе утро.

— Уже не утро, — усмехнулся Деггет. — Время стало растяжимым понятием.

— Угу, — хмыкнул Борхес.

— Мне шлемом набило шишку, — хвастливым тоном констатировал Деггет.

— Надеюсь, этим наша доля неприятностей исчерпана.

Деггет рассмеялся. От его гогота проснулся Малкин.

— Прибыли? Можно двигаться? — с ходу спросил он.

— Сейчас 13.03 по корабельному времени, — сказал Деггет. — По расписанию мы должны ждать до 13.15. Если Филлис не проснётся, будить его и ждать до 13.20.

— Пусть попробует не проснуться, — ухмыльнулся Малкин, — у меня всё затекло. А Правила — это вообще какая-то глупость на пятьдесят процентов. Мне не разрешили взять с собой даже талисман.

Деггет повернулся к русскому.

— Вот-вот. Мне отец на свидании дал значок с американским флагом. Крохотный! Он весит меньше, чем ежедневные колебания массы моего тела, и вот вам — нельзя,