скалы…»

Короткое письмо подписал незнакомый лейтенант.

— Однако, быстро ловили, — прищелкивает языком старый следопыт, осматривая пустой алюминиевый патрон вымпела.

Теперь пойдем дальше, на Богурчан, исследовать перешеек полуострова…

Последний перевал

…Последний перевал пройден. Позади осталась горная котловина верховьев Хентаиары. На перевальной седловине, впервые за два месяца скитаний, находим лиственницу. Это карликовое деревцо в полчеловеческого роста — предвестник колымской тайги. Ниже, в долине Богурчана, вздымаются огромные лиственницы. Оки принимают иногда облик хвойных деревьев Курильских или Японских островов с плоской кроной и ветвями, похожими на флаги.

Начинается царство континентальной сибирской флоры. Исследуя распространение лиственницы на полуострове, прокладываем маршруты во всех направлениях.

На перешейке находим остатки старинной изгороди. Оказывается, в прошлом орочи оленеводы перегораживали перешеек, выпуская оленей на полуостров на вольный выпас.

Осматриваю уцелевшие части поваленной изгороди. Ее сложили с полсотни лет назад из тонких лиственниц. А теперь вокруг растут толстенные деревья. Лиственничная тайга разрастается, наступает на перешеек.

…Утоптанная вьючная тропа близ моря ведет к устью Умары, где приютился крошечный рыбацкий поселок, единственный на полуострове. По соседству, где то в приустьевых зарослях Малой Умары, скрывается палатка наблюдателей нашей Северной станции.

Пахнет дымом, близко поселок, лошади, бегут рысцой. Редеют лиственницы. Наконец вышли на морской берег. На севере в дымке маячат сопки магаданского побережья. Берег усыпан раковинами— пустыми хитонами морских ежей, устлан полупрозрачными лентами морской капусты.

Прошли мимо крошечного поселка. Пристань под навесом из веток напоминает свайную хижину папуасов Новой Гвинеи, точно выстроенную но рисунку Миклухо Маклая.

Настоящий «Берег Маклая»…

Спешим по галечной отмели к зарослям Малой Умары. Не терпится поскорее узнать, все ли благополучно у наблюдателей Северной станции.

Вдруг из зарослей на отмель выбегают полунагие темнокожие люди. На бедрах развеваются зеленоватые ленты.

Папуасы?!

Илья останавливается и, прикрыв глаза козырьком ладони, изумленно разглядывает бегущих.

— Что за люди? Совсем дикие?!

— Ура ра… наши пришли!

— Да это же орлята, мои наблюдатели.

Почти два месяца мы не виделись. Ребята окрепли, загорели необычайно и встречают нас, разодевшись в шутливые наряды из морских водорослей.

На вешалах вялится рыба, пестреют шкурки морских птиц, на козлах висят сети, сушатся переметы, на песке лежат вентери, плетенные из ивовых прутьев. Стол, сколоченный из досок, уставлен вымытой посудой, начищенными котелками; в песок врыты лавочки. Лагерь мальчишек похож на стоянку рыбаков и охотников.

Ребята молниеносно снимают вьюк, уводят уставшую лошадь на луга.

Нетерпеливо спрашиваю Валерия о приборах. Старший наблюдатель молча поправляет очки и протягивает журнал в клеенчатой папке.

«Полуостров Кони, устье Умары, высота станции дна метра над уровнем моря». Переворачиваю титульный лист. Журнал заполнен аккуратно, без помарок. Видимость, облачность, ветер, температура, влажность, давление… изо дня в день, четыре раза в сутки.

Придирчиво проверяю записи. Ребята постарались: ошибок нет.

— Термометры медведь чуть не раздавил, — говорит Валерий, — забрел ночью на площадку. Петя тревогу поднял — прогнали.

Три часа. Пора зажигать последний сигнальный костер. Илья вовремя вывел на Умару: сегодня на вершине пика Военных топографов наблюдатели Высокогорной станции ждут условленного сигнала.

Ребята быстро сложили клеть сушняка, прикрыли костер одеялом лесных мхов. Столб темного дыма медленно поднимается над зарослями. Наш сигнал означает: «Наблюдения окончены, снимайте Высокогорную станцию». Всматриваюсь через бинокль в далекую вершину и вижу тонкую струйку дыма. Вершина курится, словно действующий вулкан. Наблюдатели горного отряда зажгли ответный сигнал.

Последнюю ночь в устье Умары орлята не спят и бродят по лунному берегу, где так хорошо провели лето.

На рассвете пришел катер, и мы погрузились в знакомый черный кунгас. У опустевшей отмели долго стоял, опершись на посох, Илья, провожая уплывающих. Рядом — оседланная лошадь. Старик уйдет по тропе в Сиглан. Теперь мы встретимся с Ильей только в Магадане…

Благополучно обогнули мыс Таран. Вдали едва мутнеет низкий мыс Овар. Осматриваю в бинокль скалистые западные берега полуострова. Море спокойно, и катер, освещенный солнцем, быстро плывет к далекому мысу, ритмично постукивая мотором.

Через час прошли песчаную стрелку с лагунами, в бинокль вижу мачту с флюгером на метеорологической площадке. Палатки не видно за дюнами.

Стук мотора далеко разносится в притихшем воздухе. Оглядываю пустой пляж.

— Почему не видно ребят? Неужели не слышат звука мотора?

Вдруг на песчаный гребень выбегают фигурки. Раз, два, три, четыре… бинокль дрожит, сбиваюсь со счета. Берег наплывает. Считаю опять.

— Кажется, все…

— Смотрите, Юшкевич!

Вижу крошечную фигурку, отплясывающую дикий танец.

…С радостью встретились друзья после долгой разлуки. Команда катера отдыхает в устье Бургавли. Якорь поднимем в полдень и уйдем в Магадан — через три дня в школе начнутся занятия. Еще накануне Сабенин благополучно вывел наблюдателей Высокогорной станции на побережье

Орлята радостно упаковывают снаряжение, коллекции, снимают палатку.

Приятно возвращаться домой после трудной экспедиции. Передо мной на вьючном ящике три метеорологических журнала. Рассматриваю их с любопытством. Теперь можно сопоставить наблюдения. Оказывается, на полуострове температура воздуха выше, чем на магаданском побережье, на четыре пять градусов, выше и влажность воздуха — больше выпадает осадков, чаще образуются туманы.

Сравниваю между собой показания приборов на трех станциях. Поразительная разница в климатах…

На северном берегу полуострова климат мягче и суше, чем на южном. Температура днем на шесть градусов выше, ясных дней впятеро больше, а осадков меньше. В альпийском цирке получены переходные данные: теплее, чем на юге, и прохладнее, чем на севере полуострова.

Так вот в чем дело! Приборы решили загадку ландшафтов.

Морской климат полуострова теплее, а влажность воздуха выше, чем на соседнем сибирском континенте. Поэтому в защищенных