приехал.

— На «кобре»?

— На «кобре».

— Черт знает что! Как приедет на обед — немедленно ко мне! Сколько раз можно говорить, чтобы на городском транспорте не катались?

На обед Можейко не приехал.

В пять часов Алиханов, скрепя сердце, но подчиняясь инструкции, доложил о ЧП послу.

В посольстве именно этого от меня и ждали.

В то время, когда я пил чай с молоком у Боуна, в наш дом начали съезжаться уставшие, злые, перепуганные чины советской колонии.

К семи все было ясно. Выступавшие старались превзойти друг друга в бдительности задним числом. К сожалению, там не было ни магнитофона, ни стенографистки. По крайней мере, Саша Развин говорил, что получил искреннее наслаждение, узнав, с какого нежного возраста я работаю на американскую разведку. Правда, должен заметить, что мои сверстники и приятели в этой игре участия не принимали — уже шло к жизни новое поколение, которому зваться — шестидесятниками. Потом, правда, они тоже постареют и изменятся…

Итак, вы можете представить, какой переполох произошел из-за моего возвращения. Но никто из разоблачителей не почувствовал неловкости. Потому что мы жили в антиутопии.

Вечером я имел неприятный разговор с Алихановым, в конце которого Юрий Иванович сообщил, что отправляет меня в двадцать четыре часа на Родину, которой я чуть было не изменил. Наутро меня вызвали к послу, потом почему-то к парторгу посольства… Все они крушили кулаками мебель и грозили мне отъездом в Москву — самое страшное наказание!

Но и я, и мои собеседники знали, что все это игра.

Вот он ругает меня, клеймит, а в глазах горит зайчик тихого удовлетворения: «Мерзавец, интеллигент паршивый, убить мало! Но ведь не сбежал!»

Через несколько лет в Вашингтоне у одного из советников убежит молодая жена с двумя маленькими детьми. Она пыталась уговорить мужа последовать ее примеру, но тот не согласился оставить Родину. Он был шестидесятником и доктором философии. Когда жена исчезла, муж два дня сидел в прострации, надеясь, что она опомнится и вернется. Так что, когда посольство узнало об утрате, ловить было поздно. Муж возвратился в Москву и долго не мог найти работу. Я помню слова одного чиновника, полагаю, типичные: «Не смог жену удержать, сам бы с ней убежал. А такой нам не нужен…» Моя жена вроде бы сбежала от меня на Родину. Так что вся семья бежала, куда надо.

Я остался в Бирме, но, что характерно, меня отправили домой точно в день, когда исполнилось два года моего контракта. Я был единственный переводчик или специалист, которому не предложили поработать еще с полгодика. Хотя работал я не лучше, но и не хуже других…

Зато я стал фантастом.

И полагаю, что на моем месте фантастом мог бы стать любой.

Теперь, когда все свершилось, я понял, что истоки моей творческой биографии лежат именно в двух бирманских годах.

Только в те годы я об этом не догадывался.

Я думал, что это и есть нормальная человеческая жизнь.

(Продолжение следует)

Библиография

Personalia

БИР, Грег

(См. биобиблиографическую справку в № 6, 1995 г.)

В авторском предуведомлении к статье о себе (сборник «Писатели-фантасты XX века») Грег Бир сказал: «Мне всегда доставляло удовольствие писать как научную фантастику, так и фэнтези. Я занимаюсь этим с восьми лет. Сегодня, когда мои успехи вознаграждены «старшими» — имею в виду все эти премии «Хьюго» и «Небьюла», — я, по сути, лишь продолжаю то, что так занимало меня в детстве. И я доволен, как всякий человек, которому удалось продуктивно заняться тем, о чем он мечтал, когда был ребенком».

БИССОН, Терри

(См. биобиблиографическую справку в № 8, 1995 г.)

В интервью журналу «Локус» Терри Биссон, получивший свои первые премии — «Хьюго», «Небьюла» и имени Теодора Старджона — за рассказ «Медведи открывают огонь», так охарактеризовал своих литературных «наставников»: «Хотя, как и большинство мальчишек того времени, меня сформировали Хайнлайн и другие, и особенно — прелестное фантастическое кино 50-х, очень скоро я понял, что больше склоняюсь к совсем иному типу научной фантастики: Брэдбери, Саймак… Помню, что мне было лет 14, когда меня потряс саймаковский «Город», а чуть позже — «Конец детства» Артура Кларка. Потом, естественно, появились иные кумиры; сейчас я назвал бы Лафферти и Дика, может быть, лучшие вещи лидеров киберпанка Брюса Стерлинга и Уильяма Гибсона… но вы понимаете, увлечения детства из души не выкинешь».

ВУЛФ, Джин

(См. биобиблиографическую справку в № 7, 1997 г.)

«Джин Вулф пишет элегантную и утонченную прозу, полную ассоциаций, которая упрямо сопротивляется любым попыткам навесить на нее жанровый ярлычок. Хотя все, что он пишет, формально располагается в «научно-фантастическом» (science fictional) пространстве-времени, сам Вулф предпочитает называть свое творчество «фантастикой размышлений» (так лучше перевести термин speculative fiction — М.А.), и его предпочтения в сюжетах, темах и стиле однозначно указывают на отличия произведений Вулфа от традиционно понимаемой science fiction. Однако лучшие произведения Вулфа, например, его пенталогия «Книга Нового Солнца», по своей сути — фэнтези».

Американский критик Джоан Гордон, автор книги о Джине Вулфе

ЛЯШОВА Людмила Николаевна

Родилась в 1970 г. в городе Авдеевка Донецкой области. В 1993 г. окончила сценарный факультет ВГИКа. Работает в многотиражке «Заводчанин» коксо-химического завода в Авдеевке. Член союза журналистов Украины. Фантастику пишет с детства. В 15 лет опубликовала серию фантастических рассказов в газете «Комсомолец Донбасса». Любимые писатели: Хайнлайн, Гаррисон, Звягинцев.

ПОЛ, Фредерик

(См. биобиблиографическую справку в № 7, 1994 г.)

В своей статье «Политическая научная фантастика», опубликованной в журнале «Locus», патриарх (в этом году ему исполняется 80 лет) и живой классик американской научной фантастики Фредерик Пол высказался на «пресловутую» тему предсказания будущего: «Научная фантастика не предсказывает будущее. Я просто не в состоянии этого сделать, потому что не существует такого понятия, как «будущее» в единственном числе. Напротив, можно говорить о широком спектре возможных будущих, которые французский футуролог Бертран де Жувенель назвал «futuribles». И нам не дано в точности знать, какое именно реализуется, до тех пор, пока мы не опустим монетку в прорезь на щитке ярмарочной машины времени, не нажмем на педаль газа и не увидим все своими глазами. Но тогда уже это «будущее» станет нашим настоящим. Зато научная фантастика делает нечто не менее важное. Это своего рода хранилище ВСЕХ