это заявление повторено во всех остальных изданиях. Получается, что вот это и есть то, что в первом издании по приказу злодея Суслова беспощадно резали конъюнктурщики из Центрального комитета.

Еще одно противоречие. Читаем в мемуарах Жукова (1-е издание): «20 марта 1941 года начальник разведывательного управления генерал Ф. И. Голиков представил руководству доклад, содержавший сведения исключительной важности. В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана „Барбаросса“, а в одном из вариантов, по существу, отражена была суть этого плана» (Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 239).

Тут же Жуков излагает суть германского плана: «Для наступления на СССР создаются три армейские группы: 1-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Бока наносит удар в направлении Петрограда; 2-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта — в направлении Москвы и 3-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Лееба — в направлении Киева. Начало наступления на СССР — ориентировочно 20 мая» (Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 240).

Жуков подробно перечисляет то, что сообщали руководству разведчики: «По данным разведывательного управления нашего Генштаба, возглавлявшегося генералом Ф. И. Голиковым, дополнительные переброски немецких войск в Восточную Пруссию, Польшу и Румынию начались в конце января 1941 года. Разведка считала, что за февраль и март группировка войск противника увеличилась на девять дивизий… На 4 апреля 1941 года общее увеличение немецких войск от Балтийского моря до Словакии, по данным генерала Голикова, составило 5 пехотных дивизий и 6 танковых дивизий… На 5 мая 1941 года, по докладу генерала Ф. И. Голикова, количество немецких войск против СССР достигло 103–107 дивизий… На 1 июня 1941 года, по данным разведывательного управления, против СССР находилось 120 немецких дивизий…».

Жуков приводит также сообщение военного атташе в Берлине от 14 марта, в котором указывался срок германского нападения: между 15 мая и 15 июня.

Второе издание мемуаров Жукова оказалось более полным и более смешным. Вначале, как и в первом издании, автор перечисляет сообщения разведки, а затем начинает сам себя опровергать: «С первых послевоенных лет и по настоящее время кое-где в печати бытует версия о том, что накануне войны нам якобы был известен план „Барбаросса“, направление главных ударов, ширина фронта развертывания немецких войск, их количество и оснащенность. При этом ссылаются на известных советских разведчиков — Рихарда Зорге, а также многих других лиц из Швейцарии, Англии и ряда других стран, которые якобы заранее сообщили эти сведения. Однако будто бы наше политическое и военное руководство не только не вникло в суть этих сообщений, но и отвергло их. Позволю со всей ответственностью заявить, что это чистый вымысел. Никакими подобными данными, насколько мне известно, ни Советское правительство, ни нарком обороны, ни Генеральный штаб не располагали» (Воспоминания и размышления. М., 1975. Т. 1. С. 259).

На странице 258 первого тома второго издания Жуков рассказывает то же, что и в первом издании:

«Ф. И. Голиков представил руководству доклад, содержавший сведения исключительной важности… В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз» (далее см. по тексту выше). А на следующей, 259-й странице «со всей ответственностью» заявляет, что направление главных ударов не было известно ни разведке, ни Генеральному штабу, ни наркому обороны, ни советскому правительству.

Более того, оказалось, что Жукову, маршалу Советского Союза, заместителю Верховного главнокомандующего, первому заместителю народного комиссара обороны, члену Ставки ВГК, на войне ужасно хотелось найти никому тогда не известного Брежнева и посоветоваться с ним. Товарищ Брежнев за всю жизнь не провел ни одного боя. Его задача была — утверждать отчеты о политико-моральном состоянии войск. Вот с ним-то Жуков и хотел советоваться.

История о том, как полковник Брежнев попал в мемуары Жукова, имеет разные версии. Вначале редактор более десятка изданий книги Жукова Анна Миркина излагала все это так: рукопись якобы никак не пропускали в печать, «наконец дали понять, что Л. И. Брежнев пожелал, чтобы маршал Жуков упомянул его в своей книге. Но вот беда, за все годы войны они ни разу ни на одном из фронтов не встречались. Как быть? И тогда написали, что, находясь в 18-й армии генерала К. Н. Леселидзе, маршал Жуков якобы поехал посоветоваться с начальником политотдела армии Л. И. Брежневым, но, к сожалению, его на месте не оказалось. „Он как раз находился на Малой земле, где шли тяжелые бои“. „Умный поймет“, — сказал с горькой усмешкой автор. Эта нелепая фраза прошла во всех изданиях „Воспоминаний и размышлений“, с первого по шестое включительно. Только в юбилейном, седьмом, издании она была опущена» («Огонек». 1988. № 18. С. 19).

«Выдумки» Миркиной опроверг Вадим Комолов, начальник авторского коллектива воспоминаний Жукова: «В мемуарах в таком же контексте упомянут не один Брежнев. Речь идет и о А. Н. Косыгине, Н. С. Патоличеве, Н. С. Хрущеве. Мне доподлинно известно, что когда Косыгин прочитал о себе в книге, он не поверил, что Жуков так тепло о нем отозвался, и попросил оригинал. И когда убедился в подлинности руки Георгия Константиновича, успокоился и был удовлетворен» («Красная звезда», 12 января 1989 г.).

Во время войны Алексей Николаевич Косыгин был аппаратчиком высокого ранга. Но таких были сотни. А вот в момент, когда авторская группа лепила нетленное творение Жукова, Косыгин поднялся высоко — он был главой правительства, вторым после Брежнева человеком в СССР.

С 1941 по 1946 год Николай Семенович Патоличев был первым секретарем Челябинского обкома ВКП(б). Вот что о нем написано в мемуарах Жукова: «Огромную организационную работу провел, в частности, Челябинский обком ВКП(б) под руководством первого секретаря Н. С. Патоличева. Человек большой энергии, высоких организационных способностей, Николай Семенович много сил и творческой энергии отдал перестройке работы промышленных предприятий области, организации четкой взаимосвязи их между собой. Его неутомимость в достижении задач, поставленных партией, не раз отмечалась правительством…» (Воспоминания и размышления. М., 2003. Т. 1. С. 295).

Пути Жукова и Патоличева на войне никогда не пересекались. Уж слишком глубоко в тылу сидел товарищ Патоличев. Но в момент написания мемуаров он был министром внешней торговли