Погорелый Алексей Клетка

В четыре часа утра белый микроавтобус «Субару» заехал во двор жилого дома по улице Белорусской. Водитель не спешил выходить. Он внимательно осмотрел темные окна дома, детскую площадку с одиноко мокнувшими под мелким, осенним дождем скамеечками, железными качелями, деревянной горкой и короткими лестницами, сваренными из труб. Водитель взглянул на подъездную дорогу в зеркало заднего вида. Никого не заметив, вылез из автомобиля, распахнул двери салона и достал объемную спортивную сумку. Мужчина тихо закрыл водительскую и боковую дверь, надвинул пониже на глаза бейсболку с длинным козырьком, поднял воротник теплой спортивной куртки и, закинув сумку на плечо, быстро пошел вглубь микрорайона.

Мужчина вышел из сплетения дворов на Запорожскую улицу, быстро перебежав безжизненную дорогу, остановился не далеко от заброшенного многоквартирного дома. Положил сумку на мокрый асфальт и закурил, выпуская сизый дым сквозь густую рыжую бороду. Дом, подготовленный под снос, молча смотрел пустыми глазницами разбитых окон на темную пустынную улицу. Бородатый выбросил окурок, подхватил сумку и, поднырнув под огораживающей лентой, быстро зашел в первую парадную. Давая глазам привыкнуть к темноте, он остановился перед лестницей и прислушался. Резкий запах человеческих отходов заставил мужчину недовольно скривиться. Включив карманный фонарик с узким лучом света, бородатый осторожно поднялся на второй этаж и вошел в незапертую дверь заброшенной квартиры. Пройдя в комнату, окна которой смотрели во двор, он с облегчением снял с плеча груз.

Бородатый перевернул открытую сумку, вываливая на пол неподатливый сверток. Разорвав черный полиэтилен, разложил на деревянном полу обнаженное тело. Мужчина закрыл дверь комнаты и достал из кармана рюкзака крестовую отвертку и шурупы. Четкими, рациональными движениями вкрутил три самореза в дверь комнаты, потом вышел на лестничную площадку.

***

Михаил Баталов припарковал свою «Ладу» в двадцати метрах от парадного входа в мрачное пятиэтажное здание сталинской эпохи. До назначенной встречи оставалось пятнадцать минут. Михаил достал из кармана курки пачку «Честерфилда» и закурил. Затем приоткрыл боковое окно, впуская в прогретый салон «девятки» свежий, влажный воздух. Октябрь выдался холодным и дождливым. Крепкий бриз с побережья, заставлял прохожих поднимать воротники и сутулить плечи, но мелкий дождь все равно проникал за шиворот и впивался в лицо, брошенный порывами ветра.

Баталов заглушил двигатель, оставив стеклоочиститель включенным. Щетки, издавая методичный скрип, слизывали с лобового стекла водяную морось. Баталов немного нервничал, лейтенанту предстоял первый рабочий день в новом ведомстве. Вчера, когда знакомился с начальством, оформлял документы, общался с будущими сотрудниками по отделу, Михаил был спокоен, как удав после плотного обеда. Сегодня — будет первое дело. И знакомство с новым напарником, или, если быть точным, наставником.

О майоре Анатолии Владимировиче Кулише из отдела по расследованию убийств ходили противоречивые слухи. Одни говорили, что Кулиш лучший сыскарь в городе, порядочный и честный человек, хотя со странностями. Другие, за его спиной, шептались о панибратских отношениях майора с уголовниками, о том, что он крышует проституток и вообще, законченный алкоголик, а стопроцентной раскрываемости Кулиш добивается подтасовкой фактов и недозволенными законом методами работы. Майор Кулиш всегда работал один и по-своему, вопреки установленным правилам и указаниям начальства. Его терпели, никто не знал почему. Два месяца назад при задержании вооруженного подозреваемого, Кулиш получил ранение в ногу. Пуля серьезно зацепила бедренную кость. Теперь майор сильно хромал, но Кулиш не захотел оставить оперативную работу и отсиживаться в кабинете, занимаясь перекладыванием бумажек с одного места на другое. Майор сам попросил начальство дать ему в помощь молодого, сообразительного парня. Ему и дали — старшего лейтенанта патрульно-постовой службы Михаила Баталова. Сам Михаил предпочел бы работать с кем-то другим.

Миша вылез из машины, закрыл брелком сигнализации замки, прошелся по мокрому асфальту и поднялся по мраморной лестнице в Главное управление МВД Приморской области. Тяжелая, деревянная дверь с латунной ручкой легко открылась на пневмоприводах, впустив Мишу в просторный холл. Охранник с короткоствольным «Калашниковым» на шее цепким взглядом осмотрел посетителя. Михаил приложил раскрытое удостоверение к пуленепробиваемому стеклу дежурной будки.

— Мне к полковнику Кривоносу, — четко произнес в динамик Баталов.

Дежурный внимательно изучил удостоверение и приложил к уху телефонную трубку. Через минуту, искаженный динамиком голос дежурного прорычал в пространство холла:

— Третий этаж направо, тридцать восьмой кабинет.

Михаил прошел между массивных колонн, поддерживающих высокий свод потолка и по широкой лестнице, перешагивая через ступеньку, поднялся на третий этаж. В приемной тридцать восьмого кабинета посетителей не было.

— Вы старший лейтенант Баталов? — обратилась к Михаилу симпатичная, белокурая секретарша, вынырнув из-за компьютерного монитора.

— Так точно, — ответил Михаил младшему лейтенанту и снял пижонскую кепку с коротко стриженой головы.

Девушка скептически осмотрела Мишу, одетого в короткую кожаную куртку, синие джинсы и кроссовки, слегка запачканные уличной грязью.

— Проходите. Всеволод Витальевич ожидает, — лейтенант указала тонкой рукой на дубовую дверь.

Михаил заглянул в кабинет.

— Разрешите войти? — отчеканил Баталов полковнику Кривоносу, заметив мужчину в штатском, вальяжно сидевшего за столом для совещаний.

— Заходи, присаживайся, — разрешил полковник и склонил над бумагами лысую, круглую голову.

Баталов прошел по зеленой ковровой дорожке и сел за длинный стол, напротив крепко сбитого мужчины лет пятидесяти в темно-синем костюме и голубой рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами. Он с интересом смотрел на Михаила иронично сощуренными глазами. У мужчины были редкие, светлые волосы, зачесанные назад. От крючковатого, хищного носа к тонким губам пролегали глубокие морщины. Сероватая, нездоровая кожа на жестком лице, проваливалась в области щек. Мужчина двигал крупной небритой челюстью, жуя резинку. К запаху мяты примешивался свежий коньячный перегар. У него был вид человека, с которым не хотелось связываться.

— Толя Кулиш, — прокуренным голосом представился мужчина и протянул плотную, волосатую ладонь.