— С чего вы взяли, что я детектив?

— О, не волнуйтесь, господин землец! Если вы инкогнито, можете положиться на Серафима Полугорячего: я буду нем как рыба. Однако же угадать, откуда вы прибыли, очень легко. Я вывел этот факт, руководствуясь фасоном ваших джинсов и удивленно-провинциальным выражением лица. Что касается профессии, тут еще проще: дипломат даже под угрозой смерти не возьмет в руки «Панического генеалога». А турист не станет красть газету: ведь покупать ненужные вещи — его страсть. Значит, остается кто-то, кто прибыл по делу. Кто знает преступный мир настолько хорошо, что тот оставил на нем неизгладимый отпечаток. Кто же это? Сыщик. Детектив. — Денис не нашелся, что ответить, и Серафим продолжил: — Рад, что вы не спорите. Вы, землецы, обычно очень агрессивны. Знаете, господин детектив… позвольте дать вам несколько советов. Ваш цвет лица подсказывает, что обычно вы предпочитаете красное вино с рокфором. Это хорошо. Это я одобряю. Но, судя по отрывистому дыханию, вы разъярены…

— Позвольте!..

— …а значит, я осмелюсь порекомендовать вам коктейль «Генезис ненависти». Вы разгорячились? Съешьте мороженое! «Глазированное Едва Надтаявшее с Ананасом». Особенно хорош к нему кофе «АГНЕц Фоли». Он приведет вас в доброе расположение духа.

Словно по волшебству, на столике возникли вазочки, чашки, тарелочки. Умильно улыбаясь, бармен наблюдал, как Завацкий ест и пьет. Казалось, ничего большего Полугорячему для счастья не было нужно.

Листая газету, детектив в очередной раз убедился, что фолийцы живут хорошо. Никаких сообщений о неурядицах. Никакой политической борьбы. Сплошное народное ликование.

Передовицу составляли пропагандистские статьи:

«Пан — зло под маской равнодушия»,

«Как бешеного пса»

и «Фолийцы, будьте бдительны!». Центральный разворот занимал красочный призыв к охоте на «Панического гегемона». Всем участникам гарантировались ценные призы, а по завершении должна была состояться оргия. На последней странице Денис нашел заметку о землетрясении. Начиналась она словами:

«Мракобес и социопат не знает покоя…»

Фельетон «Доколе?!» повествовал о перебоях в сфере обслуживания. В том, кто виновник безобразий, не оставалось ни малейшего сомнения.

Денис зачерпнул ложечкой мороженое. Небо ожгло холодом; видимо, бармен перепутал и принес «Грильяж, Ежесекундно Напоминающий Арктику». Пока детектив давился, пытаясь проглотить хоть кусочек, зазвонил телефон.

— Алло? Завацкий? — осведомилась секретарша.

— Да! Слушаю вас! — прохрипел Денис.

Тут произошло странное. Голос секретарши отдалился, словно она разговаривала с кем-то третьим, и Денис совершенно явственно услышал: «В кафе сидит. Голос хриплый — значит, ест мороженое. Мороженым кормят только землян, значит, он где-то недалеко от посольства… Плещет фонтан — следовательно, это „Путь генолова“».

И в трубку:

— Алло, Денис? Денис, никуда не уходите! Через пять минут подойдет господин Ландмейстер. Да, судя по звуку, вы только что швырнули вазочку из-под мороженого в стену. Скажите Полугорячему, пусть запишет на счет посольства.

Осколки на полу льдисто посверкивали. Струйка растаявшего мороженого подбиралась к ботинкам. Денис тупо уставился на стену. Ну почему?! — билось в голове. Почему каждый идиот, едва узнав, что перед ним детектив, начинает демонстрировать свои великие способности к дедукции?

Зазвонил дверной колокольчик. С улицы просунулась сияющая физиономия:

— Здравствуй, Серафим! Давненько не видел тебя.

— Заходи, Раджим. Добра и тебе, ненавистен будь господь!

Человек в линялой зеленой рясе неуклюже протиснулся в дверь. Одной рукой он прижимал к груди стопку книжек, в другой нес чашку для пожертвований. Профессиональным взглядом окинув помещение, он сразу обнаружил жертву:

— Молодой человек! — монах устремился к Денису. — Я вижу, что вы землец, сыщик, не женаты, склонны к стоицизму, предпочитаете джинсы на молнии (что не характеризует вас как человека рачительного и благоразумного) и немного суетны. Не желаете ли узнать побольше о нашем боге?..

Вылетая из дверей кафе, проповедник кротко заметил:

— Я ведь не виноват, что вам жмет левый ботинок и вы не любите эспрессо.

5

Следует отдать Ландмейстеру должное — он прибыл точно в срок. Мало того: он оказался дипломатом до мозга костей. Денис видел, каких трудов ему стоило удерживаться от замечаний вроде: «судя по галстуку, которого у вас нет, вы ненавидите каперсы».

Прочитав записку и рассмотрев перфокарты, Ландмейстер покачал головой:

— Скажите, Денис, насколько, по-вашему, опасна жизнь первоисследователя в этом мире?

— Думаю, очень опасна. Фолийцы закоснели в ненависти.

— Хм… Вы поторопились избить геннаита. Религия — это ключ ко всем странностям Фоли. Как вы считаете, отчего фолийцы столь милы и предупредительны? Почему их общество не потрясают революции? Ответ простой: геннаизм располагает к довольству. Фолийцам ни к чему терзаться, безуспешно пытаясь достичь идеала. Их верховное божество несовершенно. Самый захудалый фолиец точно знает, что он лучше бога, и это наполняет его душу самодовольством. Нет вопроса «кто виноват?», потому что во всем виноват Геннадий. А значит — нет выматывающих душу разборок, митингов, манифестаций. Нет пенсионеров, простаивающих у Дома Правительства с плакатами. Вся энергия, которую мы, земляне, тратим на поиск стрелочника, у фолийцев идет на разрешение насущных вопросов. Панеев бессмертен, а значит, нет смысла отвлекаться на метафизику.

Денис слушал, приоткрыв рот.

Ландмейстер продолжал:

— Подобно манихейцам, что все мировое зло выводили от Ангро-Манью, жители Фоли разделяют себя и источник страданий. У них есть общий враг, перед лицом которого все прочие злодеи настолько мелки и убоги, что не заслуживают внимания. Если же кто и возненавидит ближнего своего, ему достаточно вызвать перед внутренним взором образ Геннадия, чтобы понять, насколько обидчик в сравнении с богом свят и непорочен.

— Получается, что это, — Завацкий кивнул на записку, — чушь?..

— Увы, да… — Ландмейстер огляделся. — Надеюсь, это останется между нами?.. Вы не станете доносить Магистру? — Дождавшись кивка, он продолжал: — Первоисследователь воистину невыносим. Он скандалит, он не дает прохода машинисткам. Ирочка жаловалась, что у нее все ляжки в синяках. Сам видел. А эти его шпионские эскапады!

— В смысле — разведчицкие?

— Нет! Шпионские! Мне неудобно перед местными дипломатами. Красть у них государственные секреты — это… да это