- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (15) »
Валентин Ежов, Наталья Готовцева, Петр Которобай Мой лучший друг генерал Василий, сын Иосифа
Киноповесть
Московским летом 1960 года в вестибюль военного госпиталя вошел высокий плотный человек в форме майора. Взяв в раздевалке халат и накинув его на плечи, он направился к окошечку регистратуры, легонько постучал по стеклу. — Мне на консультацию… К профессору Серебровскому. Регистраторша посмотрела в журнал. — Фамилия? — Бобров. — Подождите немного, профессор в другом корпусе. Бобров, или, как все его звали, Бобер, сел в кресло под фикусом. В это время в дверь стремительно вошел крупный рыжий генерал в развевающемся халате. На нем были китель и брюки с лампасами. Увидев его, Бобер поднялся, пошел навстречу, улыбаясь ко все лицо. — Здравствуйте, профессор! Тот протянул ему руку, тоже улыбнулся. — А-а-а!.. Старый пациент. Все катаетесь? — Катаюсь помаленьку. — Загадка природы!.. Что ж, пойдем… Пощупаю тебя. Между тем с улицы донесся звук затормозившей машины, и в вестибюль зашли трое — в штатском, но, судя по выправке, в них можно было угадать военных. Один из них встал у дверей. Двое направились к регистраторше. Тот, что был постарше, склонился к окошечку. — Нам нужен главный врач госпиталя, генерал Серебровский. Регистраторша повела рукой. — Профессор перед вами. Двое шагнули к профессору, мягко оттеснив Бобра. — Генерал Серебровский? — Да. Старший показал книжечку, профессор кивнул. — Слушаю вас — Нужно немедленно освободить палату. — Для кого, простите? — Для больного, разумеется, — чуть усмехнулся старший. Профессору весь этот напор не очень нравился. — Диагноз? — Это не важно. Поставьте какой угодно. Профессор помолчал. — Понятно… Сколько он у нас пробудет? Старший широко улыбнулся. — Извините, профессор, слишком много вопросов. — Когда прибудет больной? — холодно спросил профессор. — Больной прибыл. Старший кивнул стоящему у двери третьему человеку в штатском. Тот, в свою очередь, сделал знак рукой в стекло двери. Сквозь широкие окна было видно, как из машины вышли трое. Гуськом вошли в дверь. Впереди шел человек, тоже в штатском, за ним очень маленького роста человек в потертой генеральской форме без погон, пятый человек в штатском замыкал шествие. Профессор узнал маленького человека в генеральской форме. — Да-а… Этот больной мне, кажется, знаком, — тихо сказал профессор. Старший сделал решительный жест рукой. — Прошу, профессор!.. Все, вместе с маленьким генералом, двинулись по коридору… Бобер тоже узнал маленького генерала, он даже пытался встретиться с ним взглядом, но тот шел, не смотря по сторонам, низко опустив голову. Бобер хотел снова сесть в кресло, но раздумал и подошел к окошечку, подмигнул молоденькой регистраторше. — Беленькая… откуда эти ребята? — Оттуда, — коротко ответила она. — Понятно. А ты знаешь — кого они привезли? — Не знаю, — девушка подняла глаза. — А кого? — Того самого, — усмехнулся Бобер и медленно двинулся по длинному коридору госпиталя. Вскоре он разминулся с четырьмя штатскими, которые быстро прошли, не обращая ни на кого внимания. Бобер увидел, как в конце коридора от одной из палат увозили кровать. Он остановился, постоял немного и пошел к этой палате. У двери на маленьком клеенчатом диванчике сидел пятый из «штатских», видимо, охрана ник, читал газету. Бобер остановился у двери палаты. Охранник поднял голову. Вопросительно посмотрел на него. — Я майор Бобров. — Я знаю, — ответил охранник. — Мне можно зайти к больному? Охранник помолчал. — Я думаю, вам можно, Всеволод Михайлович. Бобер вошел в палату и увидел, как маленький генерал, уже переодетый в пижаму и стоящий к нему спиной, быстро что-то загородил своим телом. Затем оглянулся. Характерным движением он прищурил глаза, поднимая только одни нижние веки, как это делал его отец. Этот прищур когда-то знали все. — Здравствуй, Василий! Я уже и не чаял с тобой встретиться, — улыбнулся Бобер. Тот развернулся, раскинул руки. — Сева! Бобер!.. — Василий подошел к Бобру и, обняв, уткнулся головой в грудь. — Спасибо, друг, что пришел. Остальные все забыли Васю Сталина… Ну, садись. — Указал на стул, сам взял графин и бутылку водки, стоящую на тумбочке, перелил из нее жидкость в графин, подмигнул. — Маскировка номер два! — Зашвырнул бутылку в открытое окно: в кусты, кивнул на графин. — Будешь? — Нет. Не могу, — вздохнул Бобер. — Ты же теперь не игрок… Тренер. — Тем более не могу. — А я выпью. — Василий плеснул из графина в стакан, выпил. — Ну, рассказывай!.. Как дела? Ты в каком сейчас звании? — Майор. — Всего-то?! Чемпион Союза, Европы, мира… Олимпийский чемпион!.. И только майор. У меня ты давно бы в генералах ходил! — Липовых генералов и без меня хватает. Василий усмехнулся. — Что ж, ты хоть майор, а я теперь вообще… простой советский зэк. Помнишь, что раньше значило — Василий Сталин? — Все помню, Вася. Василий еще плеснул в стакан. Выпил. — Эх, Сева, разве тебе понять, когда с такой высоты и — в «штопор»!.. И мордой об землю! Он бросился спиной на кровать. Уставился в потолок. — А здесь ты почему? Заболел чем? — поинтересовался Бобер; — Да нет. Опять Никита пожалел. Он же меня освободил, все вернул — и звание, и награды… — Я знаю. — А я, на радостях, как следует врезал, а потом и… врезался! Эх, если бы один!.. Если бы ко мне в машину не сел этот кретин из посольства!.. А ты же знаешь — я тихо ездить не умею… Бобер улыбнулся. — Это я очень хорошо знаю. — Никита жутко рассердился, но все же в тюрьме не оставил. Перевел сюда. А как выйду отсюда — приказал меня в Казани поселить… — Считай, легко отделался… — Да, легко… Всего лишился в сорок лет! Хотя, он пенсию мне генеральскую оставил!.. Зато фамилию приказал сменить. — Вздохнул, вскочил с кровати, плеснул себе еще водки. — Теперь я просто Джугашвили… — Вскрикнул: — Асса!.. — Выпрямившись и откинув руку, на кончиках пальцев прошелся в кавказском танце, остановился перед Бобром. — Вот так, Сева. На новоселье ты ко мне уж не приедешь! — Почему же? Приеду. — Врешь. В Казани высшая лига не играет. Василий вздохнул и плеснул себе еще водки.Осень 1961 года в Казани. Центральный стадион. Поднимается в небо ликующий вопль и свист всего стадиона — мяч в сетке ворот. У штанги, растянувшись на земле, лежит вратарь. На табло надписи: «СБОРНАЯ ВЕТЕРАНОВ» — «КАЗАНЕЦ». Под первой цифра ноль, под второй
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (15) »