в цвете сил. Пришлось притащить от реки клетку, поставить на платформу, а веревки осторожно перерезать. После этого зверь долго метался по клетке, грозя разнести в щепки ее стенки, воинам и охотникам пришлось не спать и всячески укреплять преграду. Теперь начальник охоты послал в ближайшее селение за помощью, а путь был неблизкий.

Паладиг успокоился и дал команду идти. Эта местность не была запретной для вчерашних рабов. Начальник стражи увидел отряд и обрадовался — помощь трех десятков здоровых мужчин была очень кстати. Он привычным повелительным голосом скомандовал:

— Быстро сюда!

Некоторые азиаты автоматически шагнули вперед, но Паладиг тоже скомандовал:

— Ни с места! Они могут затеять какое-нибудь вероломство.

Начальник стражи вспомнил, что перед ним не рабы, а свободные люди, недобро усмехнулся и уже мягче крикнул:

— Ладно, идите сюда, не бойтесь. Помогите вытащить клетку, получите обед.

Это решило исход дела; у азиатов припасов не было, хорошо пообедать не помешало бы.

Вчерашние хозяева и рабы объединили усилия, взялись за веревки, рычаги, ворот. Только через час клетка была, наконец, на сухом месте. На носорога сквозь щели в решетках вновь накинули петли, и, несмотря на отчаянное сопротивление, зверь был опять связан, а клетка снята с платформы. Азиаты перепачкались не хуже охотников. Начальник стражи назначил обед у реки. Паладиг, к своей радости, разглядел среди охотников вчерашнего нубийца-проводника и попробовал с помощью Хаару выяснить некоторые подробности дороги. Сначала нубиец отмахивался, видимо, обиженный на азиата, не послушавшего вчерашних предостережений. Но потом смягчился и дал несколько ценных указаний.

У реки азиаты с наслаждением смыли с тел грязь и запекшуюся кровь, затем повар выдал каждому по миске супа и большой лепешке. Нафо выждал, когда начальник стражи насытится и подобреет, а затем подступил к нему со сладкими речами, прося перевезти освобожденных рабов на правый берег реки. Но на этот раз все халдейское красноречие не помогло. Начальник заявил:

— По правилам я должен схватить вас, как ослушников. Но поскольку я сам вас пригласил, то прощаю, однако требую сегодня же убираться отсюда.

На вопрос, где же будет разрешено переправляться, египтянин ответил — не менее чем в четырех днях пути вверх по течению, туда власть Та-Кемта уже не распространяется. Тогда Нафо стал просить дать азиатам хотя бы топор, чтобы можно было строить плоты. Начальнику очень хотелось спать после беспокойной ночи, и, чтобы быстрей отделаться от надоедливого просителя, он велел взять у плотника. Сам же повалился на траву и сразу захрапел. Нафо подошел к плотнику и нагло заявил, что начальник разрешил набрать всяких инструментов, а сам вытащил из ящика бронзовый топор. Возмущенный плотник попробовал отобрать свою собственность, но халдей так заорал, что даже начальник привскочил. Нафо, прыгая с высоко поднятым топором, кричал:

— Господин, он не дает, не дает! — На это начальник буквально зарычал:

— Отдай, чтоб его поразил Монту!^[4] — и тут же опять улегся.

Нафо с оскорбленным видом взял еще один топор, тесло, долото, маленькую пилу и несколько мелочей. Почти все эти вещи годились и как инструмент, и как оружие. После чего халдей подобрал брошенную египтянами рваную корзину, привел ее в порядок и подошел к повару с заявлением, что начальник стражи велел выдать каждому азиату по лепешке на дорогу. Повар беспомощно оглянулся на спящего начальника: разбудить ли его и подвергнуться такому же гневу, как плотник, или выдать требуемое? Махнув рукой и пробормотав что-то о неожиданной любви начальника к этим оборванцам, повар покидал в корзину тридцать две свежих лепешки. Азиаты, прекрасно понимавшие происходящие, кусали губы, чтобы не расхохотаться.

Веселье сразу кончилось, едва Нафо передал товарищам приказ начальника. Похоже, азиаты мало выиграли по сравнению с товарищами, ушедшими на юго-запад. Конечно, далеко вверх по реке они не пойдут, но сейчас нужно хотя бы имитировать выполнение приказа и пойти на юг. Убыток от выходок Нафо не настолько велик, чтобы совершать возмездие, начальник может даже посмеяться, узнав правду. А сейчас нужно только добраться до первого селения, где у жителей есть лодки. Потом, как посоветовал проводник-нубиец, лучше всего пройти еще немного вверх по течению и выйти к месту слияния двух больших рек. Это вызвало горячее одобрение Хаару.

Путь вверх по реке оказался не таким простым, как представлялось. Во-первых, наступила сильная жара. Во-вторых, берега были болотистыми, кишащими змеями, а также заросшими тростником, с тучами комаров, иногда на сотни локтей от воды. Здесь могли таиться и крокодилы. Поэтому пришлось отдалиться от воды на две-три стадии^[5] и идти по сухой, растрескавшейся земле. В этот жаркий час наземные хищники отдыхали, и можно было идти без опаски. А вот надежды на людей не сбылись. В первое селение пришли уже через пару часов, но нубийцы встретили путников враждебно. Очевидно, начальник не солгал, что местные жители оповещены и будут ловить дезертиров. Лишь папирус в руках Паладига их успокоил, но дать лодки для переправы они почему-то отказались. А следующее селение, куда пришли уже вечером, было слишком маленьким, и жители лодок не имели. Пришлось удовольствоваться от жителей козьим молоком к лепешкам да разрешением переночевать в загоне для коз, вместе с двумя пастухами, охранявшими животных от хищников. Кроме того, раненому, которого сильно лихорадило, нубийцы подарили старенький кожаный плащ. Хаару выяснил, что сюда весть об охоте и рабах-беглецах египтяне уже не доносили. Выше по реке были большие селения, где можно было рассчитывать на помощь. Очевидно, начальник охоты преувеличил пределы влияния своей державы в нубийских землях.

Действительно, на следующий день предъявлять документ не пришлось, но жители встречали азиатов враждебно, несмотря на все уверения Хаару в миролюбии. Видимо, азиатов принимали за египтян, оставивших после себя дурную память. Подобное впечатление создавало египетское оружие в руках азиатов. Лишь законы гостеприимства удерживали нубийцев от нападения на путников. Еду пришлось добывать самостоятельно, благо после разлива реки осталось множество мелких озер, кишащих рыбой.

Испеченные на огне, рыбы были довольно вкусными, но отсутствие соли воспринималось болезненно. Сдабривали животную пишу финиками, правда, еще не совсем спелыми. Селения попадались все чаще, но жители их словно сговорились отказывать в переправе. Повсюду виднелись поля и паслись стада коз, овец и лошадей. А ближе к вечеру на