как одноместный истребитель и бомбардировщик, упрощенной конструкции, стартующий с самолета-носителя. Его испытания как раз завершились в апреле 1944 г. В качестве силовой установки он имел два ПуВРД As 014 — те же, что и Fi 103. Но его еще нужно было запустить в серию. В качестве срочной меры рассматривалось ограниченное применение так называемого «FW 190 с бомбой» — максимально облегченный вариант FW 190F, нагруженный 1000–2500 кг бомб. Ганна Райч сама облетала Me 328 и оценила его данные очень высоко. Оберлейтенант Ланге, наоборот, признал самолет неподходящим из-за высокой уязвимости от истребителей и зенитного огня пб причине низкой скорости и больших размеров.

Несмотря на то, что Ганне Райч удалось заручиться поддержкой военного государственного и партийного руководства, добиться согласия на скорейшее производство управляемой бомбы от Мильха и министра вооружения рейха Альберта Шпеера, дело почти не двигалось. К середине 44-го года и в промышленности уже многие вопросы контролировало ведомство Гиммлера (Н. Himmler). Сдвиги появились лишь после того, как ей удалось добиться приема у Скорцени. Оказалось, что в СС подобные идеи уже прорабатывались.

В начале лета Скорцени с группой офицеров СС посетил испытательный центр в Пеенемюнде. Понаблюдав за стартом крылатой ракеты, они поинтересовались лишь одним вопросом, можно ли это оружие сделать пилотируемым. Узнав, что принципиальных препятствий для этого нет, сразу же по возвращении в Берлин Скорцени пригласил к себе ведущих специалистов: инженера штаба люфтваффе Кенше (Н. Kensche), проводившего летные испытания Me 328, инженера Фидлера (dpi. ing. Fidler) и нескольких конструкторов Fi 103. Изложив им свой замысел, Скорцени попросил специалистов оценить технические проблемы при установке кабины пилота. Буквально за одну ночь был разработан вариант изменения конструкции с минимальными материальными затратами.

Как оказалось впоследствии, инициатива Скорцени объяснялась тем, что он получил персональное согласие по этому проекту от фюрера. Одновременно руководство министерства авиации обязывалось всячески содействовать ему в этой работе. Для установки на обычный Fi 103 кабины, системы управления и других агрегатов в распоряжение Скорцени выделили трех инженеров, пятнадцать рабочих и сборочный цех на фирме «Хеншель». Сочувственно улыбаясь, Скорцени объявил, что первый полет должен состояться через четыре недели. Фактически уже через десять дней первые три переделанные Fi 103 повезли в Рехлин на летные испытания. Причем все модели были разные: первый образец имел двигатель, кроме кабины пилота на него установили лыжу и посадочные щитки, второй — учебный планер с двумя кабинами и посадочной лыжей и третий — как прототип серийной боевой пилотируемой ракеты без посадочных устройств.

Метод испытаний был простой и уже отработанный: ракета с пилотом поднималась на высоту под крылом Не 111 и отцеплялась. Первые опыты сопровождались множеством поломок, которые в основном происходили не по техническим причинам, а из-за так называемого человеческого фактора. После одной аварии в испытания включилась Ганна Райч, на двухместном варианте она летала вместе с инженером штаба люфтваффе Кенше. Вскоре Ганна была ранена во время бомбежки Берлина и попала в госпиталь. Некоторое время Кенше продолжал испытания с лейтенантом Штарбати (It. Starbati), пока тот не разбился в очередном полете, дальше в испытаниях участвовал и тоже погиб фельдфебель Шенк (fw. Schenk).

Основной целью летных испытаний в Рехлине было доведение управляемости крылатой ракеты до уровня среднего пилота, для чего потребовались некоторые технические доработки. На следующем этапе полетов предстояла отработка тактики выхода на цель, в качестве которых рассматривались большие корабли. Цель имитировали цветные дымовые бомбы, сброшенные с 2000 м. После отцепки ракеты от самолета пилоту требовалось выдерживать курс на дымный шлейф. Далее задача усложнялась: для повышения эффективности удара предполагалось, что ракета должна на некотором удалении нырнуть в воду и ударить в борт ниже ватерлинии. Трудность состояла в определении этой дистанции, ведь попытка могла быть только одна.

Когда Скорцени понял, что даже при его авторитете и связях найти потребное количество авиационного бензина в условиях дефицита не удастся, осенью 44-го года он распорядился этот проект закрыть.

Боевой старт немецкой пилотируемой крылатой ракеты так и не состоялся, хотя с технической стороны как Fi 103 так и Me 328 были вполне готовы к применению. Отчасти отказ от проекта объясняется тем, что немцы не успели подготовить его к началу наступательной операции союзников во Франции, когда удар по десантному флоту мог быть тактически наиболее благоприятен.

В пилотируемом варианте Fi 103 получил кодовое обозначение «Райхенберг» («Reichenberg»). В сравнении с ним Me 328 имел существенное превосходство в весе боевой части: до 2500 кг против 800 кг. Однако в любом случае выбор определялся факторами массовости. Из-за сравнительно больших габаритов подвеска Me 328 была возможна только по системе «Мистель», то есть сверху носителя, процесс отделения в таком варианте был сложнее и требовал повышенной подготовки для пилота. Но главное — Fi 103 был дешевле и уже освоен в серии.

Из обычной V-1 пилотируемая крылатая ракета «Райхенберг-IV» получилась посредством установки маленькой пилотской кабины в фюзеляже перед воздухозаборником. Оставили только один баллон сжатого воздуха и разместили его в хвостовой части на месте ненужного автопилота. Самый простой комплект приборного оборудования состоял из одного выключателя электровзрывателя, указателя скорости, высотомера, часов и авиагоризонта. Перед полетом на консоль устанавливался гиростатический компас. Электрооборудование включало аккумулятор и преобразователь. В систему управления дополнительно ввели элероны, занимавшие весь размах крыла, в кабине — обычные для самолетов ручка и педали. Сиденье пилота устанавливалось на простой поперечной деревянной перегородке, для головы имелся мягкий заголовник. Фонарь кабины целиковый и мог откидываться вправо, лобовое стекло из толстой прозрачной брони, как у истребителя. На боковые стекла наносились линии визуального определения положения самолета относительно горизонта, то есть угла пикирования. Через штепсельный разъем пилот «Райхенберга» мог подсоединяться к бортовому переговорному устройству самолета- носителя.

По мнению испытателей, обсуждение шанса на спасение имело чисто моральное значение, практически пилот был обречен, даже если собирался в последний момент спастись на парашюте. Как летательный