Я активировал свой дар, мое внутреннее око начало открываться, и потом Гоббс опять его захлопнул. Я сражался с демоном изо всех сил, но он был демоном, а я - всего лишь смертным... В отчаянии я посмотрел на Мелиссу.
- Помоги мне, Мелисса! Я могу помочь тебе и твоей семье, но и ты должна помочь мне! Пентаграмма не может удержать тебя, Невесту Христа! Она принадлежит Аду, а ты давала клятву Небесам! Уничтожь ее!
Измученная, израненная и избитая Мелисса кивнула и бросилась к невидимой стене, окружающей пентаграмму. Несмотря на все свое отличие от деда, Мелисса могла быть такой же сильной и решительной, как и он. Она раз за разом билась о невидимую стену, не обращая внимания на боль, распевая молитвы, а дед смеялся и подбадривал ее. Maрия билась в истерике, Уильям с Элеонорой, как могли, поддерживали Мелиссу, а Глория и Марсель безмолвно наблюдали за ней, не смея даже надеяться... И после того, как демону Гоббсу пришлось на момент отвлечься, чтобы обратить внимание на внезапный бунт тех, кого он уже ситал запуганными и сломленными, я сосредоточился на своем даре...и, несмотря ни на что, заставил свое внутреннее око открыться.
Мой Взор показал мне тайное помещение позади стены слева от меня, и замаскированный в камнях замок. Склонившись над ним, я засунул в него золотой ключ и повернул. Часть стены скользнула назад, открыв старый пергаментный свиток, засунутый в расщелину камня. Я вытащил пергамент и развернул его. Я плохо знаю латынь, но достаточно, чтобы отличить подлинник, когда его увижу. Договор с Адом, подписанный Иеремией Гриффином его собственной кровью.
Я достал ручку и быстро перечеркнул положения, относящиеся к потомкам Иеремии. Молясь, чтобы в осколках освященного распятия, впившихся в руку, которой я писал, оставалось достаточно святости, чтобы сделать изменения нерушимыми.
Демон Гоббс оставил в покое Мелиссу внутри ее пентаграммы и, яростно завывая, переключился на меня. С его вытянутой руки в меня ударила струя огня, но я держал перед собой пергамент, договор, который никто не может уничтожить...и огонь не смог до меня добраться. А потом гвозди, которыми Уильям, Элеонора, Глория и Марсель были прибиты к стене, выскочили из пронзенной ими плоти и исчезли, - и четыре человека беспомощно рухнули на холодный каменный пол. Они пытались встать на ноги, в то время как Гоббс застыл на месте, потрясенный и удивленный.
- Спустите меня вниз! - визжала Мария. - Вы не можете оставить меня здесь!
- Конечно, могут, - возразил Иеремия. - Мы там, где и должны быть, дорогая. Тэйлор, уведи отсюда мою семью!
Пробив сквозь барьер, окружавший пентаграмму, Мелисса растянулся на полу у моих ног. Я поставил ее на ноги.
- Нет! - взревел Гоббс, его голос был невыносимо громким и ужасным. - Я не отпущу вас, пока не увижу, что все вы мертвы!
И я использовал свой дар, чтобы снова найти солнечный свет и принести его прямо туда, в подвал глубоко под Гриффин-Холлом. Яркое сияние солнца рухнуло на Гоббса, удерживая его в сияющем круге, как клопа, пришпиленного булавкой. Гоббс закричал, а Иеремия смеялся. Мелисса схватила меня за руку.
- Пожалуйста, вы можете ему помочь...?
- Нет, - покачал головой я. - Он давно заклеймил собственную судьбу. Он находится там, где ему и надлежит быть. Но ты-то - нет, и другие - тоже. Для них еще осталась надежда. Помоги мне вытащить их отсюда.
- Поторопись! - взвыл Иеремия, стараясь быть услышанным за воплями Гоббса. - Он приближается!
Я и сам это чувствовал. Что-то огромное и немыслимое неуклонно поднималось из бездны, что лежит ниже всех других мест, грядет, чтобы потребовать то, что ему принадлежит. Мы должны выбираться отсюда, пока еще есть возможность. Между тем, мы с Мелиссой заставили остальных двигаться. Каменный пол качалсясь и раскалывался у нас под ногами. Атмосферу наполняло ощущение некоего жуткого присутствия, и никто не осмеливался оглянуться назад. Иеремия продолжал смеяться, а Мария – кричать от ужаса. Я вытолкнул семейство Гриффин в дверь подвала. И вдруг мы оказались во дворе, перед парадным входом Гриффин-Холла, где была и сестра Жозефина, вытанувшая перед собой Руку Славы.
- Я же говорила, что им меня не удержать! - сказала она и поспешила к нам, чтобы помочь раненым, едва держащимся на ногах. Все вместе мы со всей доступной нам скорость пересекли пустой двор, а потом остановились и оглянулись, когда в Поместье разом погасли все огни. С долгим протяжным звуком, напоминающим стон умирающего зверя, огромное здание медленно осело внутрь себя, разрушаясь и превращаясь в ничто, пока, наконец, не исчезло в засосавшей его огромной воронке на вершине холма.
Мы все вместе стояли, думали каждый о своем вместе, и обнявшись, наблюдали за падением дом Гриффин.
ЭПИЛОГ
Я терпеть не могу похороны. Мне не нравится окружение или услуги, и я слишком много знаю про Небеса и Ад, чтобы находить утешение в ритуалах. Я не хожу на могилы, чтобы проститься с людьми, потому что знаю, что их там нет. Мы хороним лишь то, что осталось позади. И, кроме того, больше всего меня радует, что интересующие меня люди мертвы и больше никогда меня не побеспокоят.
Разве что в виде призраков, которые преследуют меня в воспоминаниях.
Так что я не пошел на похороны Павла Гриффина. Но я пришел на его могилу несколькими неделями позже. Просто засвидетельствовать свое почтение. Сьюзи Стрелок тоже пришла, чтобы составить мне компанию. Павел был похоронен на кладбище Некрополя, в его очень личном отдельном измерении. Было холодно, темно и тихо, низко стелящийся над землей туман медленно обвивал бесконечные ряды надгробий, памятников и мавзолеев. Я встал перед могилой Павла, и Сьюзи просунула свою руку под мой локоть.
- Ты все еще чувствуешь себя виновным в его смерти? – спустя какое-то время спросила она.
- Я всегда чувствую себя виноватым перед теми, кого не могу спасти, - ответил я.
На простом мраморном надгробии было выбито: ПАВЕЛ И ПОЛЛИ ГРИФФИН; ВОЗЛЮБЛЕННЫЕ СЫН И ДОЧЬ. Я был уверен, что разгадал уловку Элеоноры. Павел бы улыбнулся. Земляной холмик еще не осел. Большой венок ото всех девочек из «Див» был составлен целиком из пластиковых цветов – ярких, красочных и искусственных. Совсем как Полли.
Неподалеку стоял