ребята, ты еще не выбросил? — вместо ответа спросил он, с усмешкой глядя на Баруса.— Что еще за письмо? — Девушка переводила непонимающий взгляд с Кулла на грондарца.— Нет, — усмехнулся тот, доставая из кармана сложенный вчетверо лист пергамента.— А ну-ка? Что там?Лионтина ловко выхватила его из руки Баруса и углубилась в чтение. Сперва ее очаровательное личико побледнело, глаза округлились, потом щеки заалели.Она прикрыла рот рукой, хотя, быть может, просто попыталась скрыть невольную улыбку.— Фу! — Сморщив хорошенький носик, она швырнула послание на стол. — Какая гадость!— Сколько раз я тебе повторял, не смей читать чужие письма! — Атлант укоризненно покачал головой.— Значит, я так понял, что для барона будет в самый раз? — спросил Барус, но Лио вместо ответа стыдливо спрятала лицо у Кулла на груди, и плечи ее затряслись от беззвучного смеха.
Вазия давно скрылась из виду, но барон стоял на корме убогой посудины, носившей гордое имя «Сердце Валузии», и смотрел на далекую линию горизонта. В груди его клокотала неугасимая ярость, правая рука сжимала смятый листок, а лицо стало пунцовым, но не от смеха, а от стыда и жгучей ненависти, и лишь одна мысль билась в голове: «Кулл! Мы еще встретимся!»
* * *
Вазия давно скрылась из виду, но барон стоял на корме убогой посудины, носившей гордое имя «Сердце Валузии», и смотрел на далекую линию горизонта. В груди его клокотала неугасимая ярость, правая рука сжимала смятый листок, а лицо стало пунцовым, но не от смеха, а от стыда и жгучей ненависти, и лишь одна мысль билась в голове: «Кулл! Мы еще встретимся!»