вселенная к состоянию перманентного физического покоя по мере того, как она расширяется и охлаждается? Возможно ли, чтобы жизнь и разум существовали вечно? Возможно ли наладить связь и передавать информацию между постоянно «разбегающимися» галактиками? Его предварительные ответы на эти вопросы звучат соответственно как «нет», «да» и «может быть». Ответ на второй вопрос включает в себя предположение, что жизнь может воплощаться не только в органической, но и в какой‑либо иной форме, например, развиться в трансгуманистическое существование разумных компьютеров, то есть обрести кремниевую основу^[5].

Эта тема вновь поднимается в главе 9 в статье Дайсона «Жизнь во вселенной: цифровая или аналоговая?» Он рассматривает возможности цифровой и аналоговой жизни, а также жизни, основанной на квантовых вычислениях, и заключает, что даже при ограниченных запасах свободной энергии жизнь может существовать бесконечно, однако за счет резкого уменьшения ее качества вместе с падением температуры, прежде всего, с использованием технологии спячки. Это рассуждение основано на классической физике, однако с ним не согласны Гленн Старкман и Лоуренс Краусс, показавшие, что квантизация энергии накладывает серьезные ограничения на выбор возможностей, что, по их мнению, опровергает анализ Дайсона. В свою очередь, Дайсон, отвечая на их аргументы, заключает: «Все мы согласны с тем, что в закрытых и ускоряющихся вселенных выживание невозможно. Возможно ли выживание в замедляющейся вселенной? Я считаю, что да, Краусс и Старкман об этом умалчивают. В открытой вселенной, как я полагаю, выживание возможно для аналоговой жизни, но невозможно для жизни цифровой».

В главе 10 «Есть ли эсхатология у биологии, и если да — имеет ли она космологическое значение?» Саймон Конвей Моррис показывает, что вселенная без эсхатологического измерения — это неполная вселенная. Он рассматривает проблему ориентировки в белковом и генетическом гиперпространстве и тему конвергенции эволюционных путей, приходя к заключению, что «биология и эволюция обладают неотъемлемой структурой, которая не только соответствует всей полноте биосферы, но и — что не столь банально — отрегулирована так, что оказывается предопределяющей для появления одного (или более) разумного вида». Этот аргумент, весьма напоминающий антропный принцип в космологии, естественно укладывается в богословскую точку зрения с сильным эсхатологическим компонентом — и отсюда мостик к четвертой части нашей книги.

Третий раздел включает в себя гуманитарные вопросы, возникающие в контексте размышлений о далеком будущем. В главе 11 «Глубокое время. Имеет ли оно значение?» Стивен Кларк рассматривает этические и метафизические последствия от помещения самих себя в контекст давно прошедших и будущих эпох. В особенности он обращает внимание на влияние возможных представлений о будущем и перечисляет здесь: 1) концепцию Страшного суда, согласно которой, наше будущее будет коротким; 2) концепцию «точки омега», согласно которой будущее будет долгим и победоносным; и 3) концепцию презентизма, согласно которой все рассказы о будущем лишь метафоры наших переживаний и желаний в настоящем. Эту дискуссию он помещает в широкий литературный и богословский контекст.

В главе 12 «Игры, которые кончаются взрывом или слезами» Стивен Брамс и Марк Килгур рассматривают вопрос о том, можно ли считать, что человеческое поведение будет значительно меняться в зависимости от контекста бесконечного или конечного будущего. Для исследования этого вопроса можно использовать модели теории игр с их коренным различием между ограниченными играми, продолжающимися определенное время или состоящими из определенного числа раундов, и неограниченными играми, в которых таких ограничений нет. Игры, не ограниченные во времени, поощряют сотрудничество, питают надежды и приводят к более благоприятным исходам. Этим исходам способствуют установления, которые не накладывают на игру никаких ограничений, в том числе касающихся переигрываний, и тем самым предусматривают Судный день для тех, кто нарушает установленные нормы. Результаты игры зависят от веры в тот или иной характер будущего: сотрудничество возможно лишь там, где остается надежда. В заключение Брамс и Килгур пытаются связать свое исследование с возможными механизмами, которые помогали бы установлениям, делающим невыгодным деструктивное поведение, что может быть необходимо для долгосрочного выживания человечества.

В главе 13 «Искусственный интеллект и далекое будущее» Маргарет Боден отмечает, что в будущем ИИ суждено приобретать все большее влияние. Она спрашивает: как повлияет существование ИИ на наши представления о человечности? Поддержит их, даже обогатит — или подорвет? Ключевой вопрос: сможет ли ИИ, ждущий нас в далеком будущем, поддержать те наши представления о людях, которые имеют религиозное измерение, — концепции человеческой свободы, уникальности, эмоций, самости и сознания, включая религиозный опыт? На это автор отвечает: вполне возможно, что ИИ окажет на нас в этом отношении положительное влияние и сумеет углубить наше понимание человечества как такового. Однако она подчеркивает воплощенную природу сознания, имея в виду, что предполагать для разума возможность когда‑нибудь мигрировать в машину (см. выше статью Дайсона) — не значит думать, что разумная жизнь в целом сможет совершить то же самое. Кроме того, она показывает, что вопросы о том, смогут ли ИИ–системы далекого будущего «думать по–настоящему», бессмысленны и (или) не имеют ответа.

Наконец, в главе 14 «Космическая эсхатология против эсхатологии человеческой» Оуэн Джинджерич сравнивает человеческие временные шкалы с временными шкалами космоса и рассматривает по очереди пессимистический, оптимистический и реалистический взгляды на будущее человечества, замечая, что «даже десять миллионов лет кажутся мне неразумно долгим сроком для выживания нашего вида». Далее он обращается к богословским размышлениям, подвергая сомнению традиционные понятия о «вечности» и предлагая идею «безвременной вечности», из чего мы снова видим, сколь многое в этой дискуссии зависит от наших представлений о времени. В заключение он подчеркивает, как важно для человека то, на что можно положиться перед лицом неопределенности.

Последняя категория — исследование вопросов, относящихся к метафизике и богословию. В главе 15 «Космология и религиозные идеи о конце света» Кит Уорд рассматривает по очереди восточные религии, иудаизм, ислам и христианство. В восточных религиях мы видим либо отсутствие интереса к тому, как окончит свои дни мир