принадлежали Марии Карлотте. Никто другой не имел права на тысячу миллиардов лир, превращенную Джованни Ровести в сокровище, которое тринадцать лет пролежало в цилиндре типографского станка. Будь жив ее тесть, он бы гордился невесткой.
Было первое воскресенье мая. В верхних комнатах шел ремонт — рабочие ломали стену. Антонио Бренна и Силия отправились, как обычно, гулять с собаками, а Соня спустилась в кухню, чтобы привести в порядок счета. Ресторан процветал, прибыль за последний месяц увеличилась на тридцать процентов, и Соня имела все основания собой гордиться. Зазвонил телефон. — Привет, — раздался в трубке хорошо знакомый голос. — Привет, Джулио, — спокойно ответила Соня. — Чем занимаешься? — спросил Джулио так, будто они только вчера расстались. — Счетами, — объяснила Соня. — В моем ресторане дела идут прекрасно. А ты как? — Думаю о тебе. Очень скучаю. Когда мы последний раз виделись? — Если не ошибаюсь, два года назад. Это было в аэропорту. Я летела в Нью-Йорк, а ты вернулся из Лондона. — Да, вспомнил! Мы еще не успели тогда выпить вместе кофе. — Можем это дело поправить. — Ты где предпочитаешь — у тебя, у меня или в городе? — У тебя, — ответила Соня, — но прежде я хочу, чтобы ты сходил со мной на Монументальное кладбище, мне надо навестить мою девочку. — Давай встретимся через час перед центральным входом. У Сони в руках был букетик ландышей — любимых цветов Марии Карлотты. Они с Джулио расцеловались как давнишние приятели. — Ты прекрасна, — не смог сдержать восхищения Джулио. Легкий спортивный костюм, волосы заколоты на затылке, все те же духи, Джулио они всегда нравились. Элегантная пятидесятилетняя дама, которая не скрывает своего возраста, а относится к нему спокойно, даже небрежно, и это ее молодит. — Ты тоже отлично выглядишь. — Соня взглянула на старого друга: прошедшие годы его словно не коснулись. Под руку они вошли на кладбище. Было тихо и пахло увядшими цветами. В усыпальнице Джулио присел у входа на скамеечку, а Соня направилась к надгробной плите Марии Карлотты. Поставив ландыши в вазу, она села рядом с Джулио. Со стороны их можно было принять за немолодую супружескую пару, пришедшую навестить умерших родителей. Соня обвела глазами надгробья: Карло и Эмма Ровести, родители Джованни, он сам и его жена Веральда Мотта Ровести, Антонио и две Марии Карлотты, одна — дочь Веральды, другая — ее дочь. — Мне хорошо с ними, — призналась Соня, и Джулио нежно сжал ее руку. Понизив голос почти до шепота, Соня спросила: — Ты уже знаешь про бриллианты? — Еще бы! Весь Милан только о них и говорит. — Все в это поверили? — Во что? — В то, что сокровище Джованни Ровести наконец нашлось? — Говорят, на тебя пролился бриллиантовый дождь, это правда? — В определенном смысле правда, — ответила Соня. — А теперь послушай меня, я открою тебе свой секрет. Ведь и ты когда-то доверил мне свой, помнишь? И Соня рассказала ему о ночи, проведенной у тела дочери, о солнечном луче, о цилиндре и кожаном мешочке, который дед оставил своей любимой внучке. Она рассказала, как, повернувшись к безжизненной Марии Карлотте, сказала ей: «Вот оно, исчезнувшее наследство! Ты только посмотри, девочка моя, сколько тут бриллиантов! Они твои, и только твои, никто никогда их у тебя не отнимет». Вынимая из мешочка чудесные камни, она стала убирать ими тело дочери, превращая его в светящееся изваяние, а потом укутала Марию Карлотту покрывалом. «Спи спокойно, бедная моя девочка, — сказала она, целуя дочь в лоб. — Спи и жди меня. Эти чудесные бриллианты, бриллианты на тысячу миллиардов лир останутся с тобой навечно». В тот день, когда в семейной усыпальнице состоялось погребение младшей из рода Ровести, Соня отправилась в Мурано и купила там стеклянные подделки, которые на первый взгляд невозможно было отличить от настоящих бриллиантов. Она сделала это для того, чтобы продолжить игру, начатую много лет назад Джованни Ровести, — пусть кто хочет продолжает эту охоту за сокровищами. Соня замолчала. Доверив свою тайну человеку, которого не переставала любить всю жизнь, она почувствовала облегчение. — Ты самая таинственная, самая непредсказуемая из всех женщин, которых я встречал в жизни, — с нежностью сказал Джулио, когда они вышли из ворот кладбища. Соня приложила палец к губам. — Куда тебя отвезти? — спросил он, открывая перед ней дверцу машины. — Я поеду на автобусе, мне хочется побыть одной. — А как же наш кофе? — В другой раз. Мои, наверное, уже беспокоятся. — Не пропадай надолго, — попросил Джулио. — Я старею, да и ты не молодеешь. — Подержись еще немного, — сказала Соня. — Дождись меня. Она улыбнулась и легкой походкой направилась к автобусной остановке.
ЭПИЛОГ
Милан, 1988 год
Было первое воскресенье мая. В верхних комнатах шел ремонт — рабочие ломали стену. Антонио Бренна и Силия отправились, как обычно, гулять с собаками, а Соня спустилась в кухню, чтобы привести в порядок счета. Ресторан процветал, прибыль за последний месяц увеличилась на тридцать процентов, и Соня имела все основания собой гордиться. Зазвонил телефон. — Привет, — раздался в трубке хорошо знакомый голос. — Привет, Джулио, — спокойно ответила Соня. — Чем занимаешься? — спросил Джулио так, будто они только вчера расстались. — Счетами, — объяснила Соня. — В моем ресторане дела идут прекрасно. А ты как? — Думаю о тебе. Очень скучаю. Когда мы последний раз виделись? — Если не ошибаюсь, два года назад. Это было в аэропорту. Я летела в Нью-Йорк, а ты вернулся из Лондона. — Да, вспомнил! Мы еще не успели тогда выпить вместе кофе. — Можем это дело поправить. — Ты где предпочитаешь — у тебя, у меня или в городе? — У тебя, — ответила Соня, — но прежде я хочу, чтобы ты сходил со мной на Монументальное кладбище, мне надо навестить мою девочку. — Давай встретимся через час перед центральным входом. У Сони в руках был букетик ландышей — любимых цветов Марии Карлотты. Они с Джулио расцеловались как давнишние приятели. — Ты прекрасна, — не смог сдержать восхищения Джулио. Легкий спортивный костюм, волосы заколоты на затылке, все те же духи, Джулио они всегда нравились. Элегантная пятидесятилетняя дама, которая не скрывает своего возраста, а относится к нему спокойно, даже небрежно, и это ее молодит. — Ты тоже отлично выглядишь. — Соня взглянула на старого друга: прошедшие годы его словно не коснулись. Под руку они вошли на кладбище. Было тихо и пахло увядшими цветами. В усыпальнице Джулио присел у входа на скамеечку, а Соня направилась к надгробной плите Марии Карлотты. Поставив ландыши в вазу, она села рядом с Джулио. Со стороны их можно было принять за немолодую супружескую пару, пришедшую навестить умерших родителей. Соня обвела глазами надгробья: Карло и Эмма Ровести, родители Джованни, он сам и его жена Веральда Мотта Ровести, Антонио и две Марии Карлотты, одна — дочь Веральды, другая — ее дочь. — Мне хорошо с ними, — призналась Соня, и Джулио нежно сжал ее руку. Понизив голос почти до шепота, Соня спросила: — Ты уже знаешь про бриллианты? — Еще бы! Весь Милан только о них и говорит. — Все в это поверили? — Во что? — В то, что сокровище Джованни Ровести наконец нашлось? — Говорят, на тебя пролился бриллиантовый дождь, это правда? — В определенном смысле правда, — ответила Соня. — А теперь послушай меня, я открою тебе свой секрет. Ведь и ты когда-то доверил мне свой, помнишь? И Соня рассказала ему о ночи, проведенной у тела дочери, о солнечном луче, о цилиндре и кожаном мешочке, который дед оставил своей любимой внучке. Она рассказала, как, повернувшись к безжизненной Марии Карлотте, сказала ей: «Вот оно, исчезнувшее наследство! Ты только посмотри, девочка моя, сколько тут бриллиантов! Они твои, и только твои, никто никогда их у тебя не отнимет». Вынимая из мешочка чудесные камни, она стала убирать ими тело дочери, превращая его в светящееся изваяние, а потом укутала Марию Карлотту покрывалом. «Спи спокойно, бедная моя девочка, — сказала она, целуя дочь в лоб. — Спи и жди меня. Эти чудесные бриллианты, бриллианты на тысячу миллиардов лир останутся с тобой навечно». В тот день, когда в семейной усыпальнице состоялось погребение младшей из рода Ровести, Соня отправилась в Мурано и купила там стеклянные подделки, которые на первый взгляд невозможно было отличить от настоящих бриллиантов. Она сделала это для того, чтобы продолжить игру, начатую много лет назад Джованни Ровести, — пусть кто хочет продолжает эту охоту за сокровищами. Соня замолчала. Доверив свою тайну человеку, которого не переставала любить всю жизнь, она почувствовала облегчение. — Ты самая таинственная, самая непредсказуемая из всех женщин, которых я встречал в жизни, — с нежностью сказал Джулио, когда они вышли из ворот кладбища. Соня приложила палец к губам. — Куда тебя отвезти? — спросил он, открывая перед ней дверцу машины. — Я поеду на автобусе, мне хочется побыть одной. — А как же наш кофе? — В другой раз. Мои, наверное, уже беспокоятся. — Не пропадай надолго, — попросил Джулио. — Я старею, да и ты не молодеешь. — Подержись еще немного, — сказала Соня. — Дождись меня. Она улыбнулась и легкой походкой направилась к автобусной остановке.