Туве Янссон Хемуль, который любил тишину

Жил-был однажды некий хемуль. Он служил в Детском городке аттракционов, однако это вовсе не означало, что жилось ему ужасно весело. Он проверял билеты у посетителей «Луна-парка», для того чтобы они не могли повеселиться больше, чем полагается за один раз, а уж одно это может сделать тебя несчастным, особенно если вынужден заниматься таким делом всю жизнь.

Хемуль все пробивал и пробивал дырочки в билетах, а сам между тем мечтал о том, что он будет делать, когда наконец-то выйдет на пенсию.

Если кто-то не знает, что такое «выйти на пенсию», то можно пояснить, что это значит: делать в тишине и спокойствии лишь то, что тебе хочется, но только для этого надо стать достаточно старым. По крайней мере, родственники Хемуля объяснили это так.

У него была ужасно большая родня — целая куча больших, шумных, болтливых хемулей, которые обожали колотить друг друга по спине и при этом громко хохотать.

Парком и аттракционами они владели совместно, ну а помимо этого — играли на тромбоне, метали молот, рассказывали смешные истории и обычно пугали народ. Но при всем этом они ничего дурного не имели в виду.

У одного только Хемуля не было никакой собственности, поскольку он был родственником «по боковой линии», то есть не наверняка, и, поскольку он был скромным и никогда не мог отказаться, ему и поручили присматривать за детишками, качать ручные мехи карусели и, помимо всего прочего, проверять билеты.

— Раз ты одинокий и тебе нечего делать, — дружелюбно говорили ему другие хемули, — это тебя чуточку подбодрит, ты немного нам поможешь и к тому же все время будешь на людях.

— Но я совсем не одинокий, — пытался возражать Хемуль. — Я просто не успеваю им быть. Уж слишком их много — тех, которые хотят меня подбодрить. Простите, но мне бы так хотелось…

— Прекрасно, — перебивали его хемули. — Все идет как надо. Никакого одиночества и всегда в движении.

И Хемуль опять проверял билеты и мечтал о чудесном, большом, молчаливом одиночестве и надеялся, что ему удастся состариться как можно скорее.

Карусели вертелись, и трубы трубили, и все нафсы, хомсы и мюмлы весело кричали, катаясь каждый вечер на Американских горах. Дронт Эдвард^[1] вышел на первое место по битью фарфоровой посуды. Одним словом, вокруг мечтательного, печального Хемуля плясали, горланили, ссорились, ели и пили, и постепенно Хемуль стал бояться всех, кто веселился и шумел.

Днем он спал в светлой и уютной детской комнатке хемулей, а по ночам, когда малыши просыпались и плакали, он успокаивал их, играя на шарманке.

Мало-помалу он стал помогать всем без исключения детям, нуждавшимся в его помощи в доме, полном хемулей, и целый день составлял кому-нибудь компанию. Все вокруг пребывали в прекрасном настроении и рассказывали ему обо всем, что они думали, о чем мечтали или что собирались делать. Но его ответов никто никогда не слушал.

— Интересно, когда же я наконец состарюсь? — спросил однажды Хемуль, когда все семейство собралось за обедом.

— Состаришься? Ты? — весело закричал его дядя. — Еще не скоро. Да ты не переживай! Тебе столько лет, насколько ты себя чувствуешь.

— Но я-то как раз чувствую себя ужасно старым, — сказал Хемуль с надеждой в голосе.

— Так, так, — забормотал дядя Хемуля. — Вечером срочно устраиваем фейерверк для поднятия настроения, а потом оркестр роговых инструментов будет играть до самого восхода солнца.

Но фейерверк не состоялся, так как внезапно полил дождь и шел всю ночь, и весь следующий день, и всю неделю.

Ну а говоря по правде, дождь лил восемь недель подряд, и никто никогда не слыхивал о чем-либо подобном.

«Луна-парк» потерял краски и увял совсем как цветок. Он съежился, потускнел, проржавел, уменьшился в размерах и, что хуже всего, мало-помалу отправился в путь, так как постройки его были возведены на песке.

Аттракцион Американские горы, жалобно вздохнув, покосился и осел; карусели закружились в больших серых лужах и медленно поплыли вниз по течению новых, прорытых дождем речек.

Все малыши — кнютты, скротты, хомсы и мюмлы и все другие, как бы они ни назывались, — приплюснули свои мордочки к стеклу и глядели, как вместе с дождем уносится от них июль, а вместе с ним разноцветье и музыка.

Комната зеркал распалась на миллион осколков, намокшие бумажные розы из Домика чудес уплывали прочь по полям. И по всей округе слышался плач и жалобы малышей.

Они доводили своих пап и мам до отчаяния тем, что не могли найти себе никакого занятия, а только без конца горевали об утраченном Детском городке.

В ветках деревьев запутались флажки и лопнувшие воздушные шары, Домик чудес был забит тиной, и Трехголовый крокодил покинул его и уплыл в море. Правда, две головы он оставил на месте, поскольку они были приклеены клеем.

Только хемулям было очень весело. Они стояли у своих окошек и хохотали, указывали на что-нибудь интересное, колотили друг друга по спине и время от времени кричали:

— Смотри-ка! Вон плывет ширма из Аравийской Тайны! А вон там — танцплощадка. А под крышей дома Филифьонки висят пять летучих мышей из Пещеры ужасов! Ну разве не забавно?!

В прекрасном расположении духа, хемули решили вместо «Луна-парка» соорудить каток — разумеется, когда вода превратится в лед, — и утешали Хемуля тем, что там ему снова придется проверять билеты.

— Никогда! — неожиданно сказал Хемуль. — Нет, нет, нет. Ни за что. Я выхожу на пенсию. Теперь я хочу пожить в свое удовольствие и совсем один, в полной тишине.

— Но, дорогой мой! — произнес его племянник, который был порядком удивлен. — Ты имеешь в виду…

— Вот именно, — быстро перебил его Хемуль. — Я имею в виду то, что сказал.

— Но почему же ты никогда не говорил нам об этом раньше? — стали спрашивать озадаченные родственники. — А мы-то думали — ты всем доволен.

— Я просто не смел, — признался Хемуль.

Тогда они снова захохотали; они думали про себя: это ужас как смешно, что Хемуль всю жизнь занимался тем, к чему он не имел ни малейшего желания, и только потому, что стеснялся об этом сказать!

— Но тогда хоть скажи, чего же тебе хочется на