забыл о блокировке.
— Эх ты, торопыга! — презрительно проговорил Олег и отступил, давая мне дорогу. — Иди ложись. Но не думай, что проведешь спокойную ночку.
— Не понимаю! — сказала она, увидев меня. — Война, что ли? Никто ничего не объясняет… — Все ты! — крикнул Борька и кинулся к Олегу. — Все ты, изыскатель! Я схватил его за руки. Одеяло упало с меня на пол. — Ну, ну, спокойно. Это не он, это я во всем виноват. Но Борька меня не слушал. — Пусти! Пусти! — шипел он, вырываясь. Пришлось скрутить ему руки. Когда он присмирел, я подвел его к креслу и усадил. На кровати кто-то слабо стонал. Я понял: это был Славка. Собственно, стонать-то ему можно было бы уже и прекратить: я знал, что на нем нет уже ни царапинки, да и мои скоро пройдут. — Как это он? — шепотом спросил я, зная, что где-то поблизости Соня. — Пытался вылететь в окно, — тут же отозвалась Соня. — Олег, побольше света, пожалуйста. — Вылететь? Зачем? — спросил я. — Все погасло, и он испугался. Лена тихо и тоненько заплакала. Рита подошла к ней, обняла ее за плечи. — Ничего, ничего, — зашептала она. — Все пройдет, все успокоятся… Не надо бояться. — Да, ты не знаешь! — плача, повторяла Лена. — Ты ничего не знаешь… — Ну и что ж, что не знаю? — возражала Черепашка. — Мне же страшнее, а я не плачу. Все-таки она была молодец. — Не надо нервничать, ребята, — сказал Олег. Он светил фонарем на Славкино лицо, а Соня рассматривала, есть ли раны. Славка что-то бормотал и отворачивался: он не хотел признаваться, что все его порезы «прошли». Но я не осуждал его: такая уж была моя специализация. Зажмурившись, я живо представил себе, как страшно ему было, когда он, раскинув руки, весь исцарапанный, летел в темноту… — Не надо нервничать, — повторял Олег. — Возможно, всего лишь короткое замыкание. Сейчас мы с Андреем пойдем и все починим. — Ну прямо, почините! — крикнул Борька и снова вскочил. — Электрики нашлись! Я взял на себя его страх — и это было ужасно. Меня затошнило, сердце заколотилось, я весь покрылся холодным потом. Только бы не закричать, подумал я, стискивая зубы. Только бы не закричать! Борька всхлипнул, удивленно оглянулся — и притих, как будто заснул. Вдруг вспыхнул свет — ярко-оранжевый, мощный и ровный. Мы все взглянули на потолок, но плафоны оставались темными. Это были не лампы: это за окном огненно засветился сам купол. — Андрюша, пожар? — спросила меня Черепашка. Ну что я мог ей ответить? У меня самого еще зубы стучали от Борькиного страха. — Заря, — сказал я первое, что пришло в голову. — Ура! — крикнул Борька. — Приехали! Все радостно закричали. Даже Славка поднял голову с подушки, впрочем тут же уронив ее обратно. На дорожке возле бассейна мы увидели Воробьева и Скворцова. Они стояли, задрав головы, и сокрушенно рассматривали погибшие пальмы. В дверь постучали. — Быстро! — скомандовал Олег. — Быстро привести себя в порядок! Мы поспешно закутались в одеяла, оглядели друг друга. Лица у нас в этом странном свете были зеленовато-бронзовые, губы темные, но, в общем-то, выглядели мы вполне прилично. — Войдите, — сказал Олег. Я затаил дыхание. Вот сейчас появятся они… иссиня-черные, многоликие, с дельфиньими усмешками на безглазых лицах. Дверь открылась, на пороге стоял Дроздов. Он был бодр, весело улыбался. — Что, любуетесь сменой пейзажа? — заговорил он. — А ну-ка, признавайтесь, кто разбил стекло? Первый случай в нашей школе. Будем вызывать родителей, чтоб другим неповадно. Мы молчали, стараясь переместиться к постели и загородить собою бедного Славку. — Просим нас извинить за временные неполадки, — сказал Дроздов. — С автономной системы нас переключили на центральную, но все было несколько неожиданно. Больше это не повторится. Олег быстро взглянул на меня и подмигнул. — Итак, друзья мои, — продолжал Дроздов, — нам задана полная программа, и мы готовы ответить на любые ваши вопросы. — Вопрос первый, — сказал Олег: — где ОНИ? Дроздов улыбнулся. — Деловой подход, — сказал он. — Не хотите иметь дело с подставным лицом. Но сейчас через меня с вами говорит один из непосредственных руководителей проекта «Аленький цветочек». Есть у вас на Земле такая сказка… — Мы знаем, — сказала Соня. Дроздов молча, по-учительски посмотрел на нее. Соня смутилась. — Так вот, —
22
Проснулся я от холода. Напрасно я натягивал одеяло до подбородка: холод безжалостно заползал вовнутрь. Я открыл глаза — в комнате было темно. И тут меня полоснуло чем-то острым по лицу и рукам. Закутавшись в одеяло, я подбежал к выключателю, зажег свет. Лампочка горела вполнакала. За окном была кромешная тьма, купол совсем не светился, хотя на часах было уже около семи утра. В дверь забарабанили. Я открыл — на пороге стояли Олег и Соня. Она взглянула на мое лицо и ахнула: — И ты тоже?.. — А что случилось? — спросил я. — Славик порезался стеклом, — сквозь зубы проговорил Олег. — Ух, дал бы я тебе, если бы от этого была хоть какая-нибудь польза! Кустарь-одиночка! — Оставь его, — сказала Соня. — Видишь, человеку больно. Лампочка под потолком мигнула и померкла. В коридоре было тоже темно, шлепали чьи-то шаги, слышались приглушенные голоса. — Иди за мной, — скомандовал Олег. — У меня в комнате фонарь, батареек хватит часа на четыре. — Дай хоть одеться! — взмолился я. — Холодно! — Некогда, — коротко ответил Олег. Мы побежали по коридору. На бегу я чувствовал, как горят Славкины порезы на моем лице. Как же ему было больно в первые минуты, когда я еще спал, как сурок! — Сломалось что-нибудь? — спросил я, задыхаясь. — Все сломалось, — не оборачиваясь, ответил Олег. — Твоими молитвами. «Птичий базар» отключен, и вся система вышла из строя. — Да что ж они, психи, что ли? Олег резко остановился, и я налетел на него в темноте. — Имей в виду, — сказал он вполголоса, дыша мне в лицо, — никто не знает, что это ты… Кроме нас с Соней. Понял? Будем держаться как люди. Я благодарно закивал, хотя Олег этого, естественно, не видел. Он втолкнул меня в комнату. — Еще одного привели! — послышался в темноте жалобный Славкин голос. — И без того воздух кончается! — Прекратить панику! — сказал Олег и зажег фонарь. Луч света выхватывал из темноты лица ребят. Девчонки стояли, закутанные, как и я, в одеяла. Тут же была и Черепашка.— Не понимаю! — сказала она, увидев меня. — Война, что ли? Никто ничего не объясняет… — Все ты! — крикнул Борька и кинулся к Олегу. — Все ты, изыскатель! Я схватил его за руки. Одеяло упало с меня на пол. — Ну, ну, спокойно. Это не он, это я во всем виноват. Но Борька меня не слушал. — Пусти! Пусти! — шипел он, вырываясь. Пришлось скрутить ему руки. Когда он присмирел, я подвел его к креслу и усадил. На кровати кто-то слабо стонал. Я понял: это был Славка. Собственно, стонать-то ему можно было бы уже и прекратить: я знал, что на нем нет уже ни царапинки, да и мои скоро пройдут. — Как это он? — шепотом спросил я, зная, что где-то поблизости Соня. — Пытался вылететь в окно, — тут же отозвалась Соня. — Олег, побольше света, пожалуйста. — Вылететь? Зачем? — спросил я. — Все погасло, и он испугался. Лена тихо и тоненько заплакала. Рита подошла к ней, обняла ее за плечи. — Ничего, ничего, — зашептала она. — Все пройдет, все успокоятся… Не надо бояться. — Да, ты не знаешь! — плача, повторяла Лена. — Ты ничего не знаешь… — Ну и что ж, что не знаю? — возражала Черепашка. — Мне же страшнее, а я не плачу. Все-таки она была молодец. — Не надо нервничать, ребята, — сказал Олег. Он светил фонарем на Славкино лицо, а Соня рассматривала, есть ли раны. Славка что-то бормотал и отворачивался: он не хотел признаваться, что все его порезы «прошли». Но я не осуждал его: такая уж была моя специализация. Зажмурившись, я живо представил себе, как страшно ему было, когда он, раскинув руки, весь исцарапанный, летел в темноту… — Не надо нервничать, — повторял Олег. — Возможно, всего лишь короткое замыкание. Сейчас мы с Андреем пойдем и все починим. — Ну прямо, почините! — крикнул Борька и снова вскочил. — Электрики нашлись! Я взял на себя его страх — и это было ужасно. Меня затошнило, сердце заколотилось, я весь покрылся холодным потом. Только бы не закричать, подумал я, стискивая зубы. Только бы не закричать! Борька всхлипнул, удивленно оглянулся — и притих, как будто заснул. Вдруг вспыхнул свет — ярко-оранжевый, мощный и ровный. Мы все взглянули на потолок, но плафоны оставались темными. Это были не лампы: это за окном огненно засветился сам купол. — Андрюша, пожар? — спросила меня Черепашка. Ну что я мог ей ответить? У меня самого еще зубы стучали от Борькиного страха. — Заря, — сказал я первое, что пришло в голову. — Ура! — крикнул Борька. — Приехали! Все радостно закричали. Даже Славка поднял голову с подушки, впрочем тут же уронив ее обратно. На дорожке возле бассейна мы увидели Воробьева и Скворцова. Они стояли, задрав головы, и сокрушенно рассматривали погибшие пальмы. В дверь постучали. — Быстро! — скомандовал Олег. — Быстро привести себя в порядок! Мы поспешно закутались в одеяла, оглядели друг друга. Лица у нас в этом странном свете были зеленовато-бронзовые, губы темные, но, в общем-то, выглядели мы вполне прилично. — Войдите, — сказал Олег. Я затаил дыхание. Вот сейчас появятся они… иссиня-черные, многоликие, с дельфиньими усмешками на безглазых лицах. Дверь открылась, на пороге стоял Дроздов. Он был бодр, весело улыбался. — Что, любуетесь сменой пейзажа? — заговорил он. — А ну-ка, признавайтесь, кто разбил стекло? Первый случай в нашей школе. Будем вызывать родителей, чтоб другим неповадно. Мы молчали, стараясь переместиться к постели и загородить собою бедного Славку. — Просим нас извинить за временные неполадки, — сказал Дроздов. — С автономной системы нас переключили на центральную, но все было несколько неожиданно. Больше это не повторится. Олег быстро взглянул на меня и подмигнул. — Итак, друзья мои, — продолжал Дроздов, — нам задана полная программа, и мы готовы ответить на любые ваши вопросы. — Вопрос первый, — сказал Олег: — где ОНИ? Дроздов улыбнулся. — Деловой подход, — сказал он. — Не хотите иметь дело с подставным лицом. Но сейчас через меня с вами говорит один из непосредственных руководителей проекта «Аленький цветочек». Есть у вас на Земле такая сказка… — Мы знаем, — сказала Соня. Дроздов молча, по-учительски посмотрел на нее. Соня смутилась. — Так вот, —