важнее сейчас было положить в рот ломтик лимона. Встал, потирая ушибленное прикладом плечо, подошел к холодильнику. «Тот не успел отрезать, отрежу сам». Рот наполнился слюной, в голове прояснилось. Кисловатый запах пороха и острокислый вкус лимона как-то соединились. Все правильно.

Голос молчал, как всегда, когда напряжение отпускало. Что теперь? Забрать все ценное, что осталось в этом доме. Осиротели вы, мученики квартирного вопроса! Ваша главная надежда, ваш маклер уже не позвонит сам и не ответит на беспокойные звонки. Страдайте теперь, доверчивые — те, кто сдал для оформления не копии, а подлинные документы на квартиру. Теперь ни за какие деньги вы их у него не получите. Его больше нет. Нужно было обращаться в солидную фирму. А дураков следует учить.

Ликование захлестнуло его: как он здорово все спланировал! Он просто гений, вот и все! И выстрел прозвучал в удачный момент, когда этот проклятый, грохочущий и визжащий трамвай, повернувший на площадь прямо под окнами, сотряс квартиру. В адском шуме не слышна была гремевшая за стеной у идиотов соседей песня типа «умца-умца». А нижние опять напились с утра до бесчувствия. Вот уж действительно везет.

Некоторое время пришлось потратить на сборы. В сумку полетели: обрез, папки с документами, с мясом отодранный от периферии ноутбук, диски. Может, и не пригодится, но оставлять нельзя. Часы, мобильный телефон. Самое трудное — его карманы. Невозможно не запачкаться в крови… Кровь разлилась повсюду. Надо было взять перчатки… Противно до озноба, но ничего, потом отмыть с мылом, тщательно… Если думать о чем-нибудь постороннем, будет не так страшно. Но все документы необходимо у него забрать, ничего упустить нельзя, самой мелкой бумажечки. А документы во внутренних или нагрудных карманах, в луже. И упал, дурак, неудачно — лицом вниз, ворочай его теперь…

Теперь важное. Кухонным топориком для отбивания мяса он несколько раз ударил по замку входной двери. Хороший замок трудно было изуродовать, но несколько сильных ударов сделали свое дело. Пусть думают, что взломали, ворвались. «Бум, бум» — надрывались за стеной низкие частоты неразборчивой попсы. От этого в висках сильно застучало. Какие-то взвизгивания, шорохи слышались ему, музыка то замедляла свой темп, то ускорялась неимоверно и застывала на самой высокой ноте.

Он выскочил на улицу. Несмотря на утренний час, было темновато и сумрачно. Облака напоминали плотный компресс из ваты и марли на горле больного ангиной. В воздухе кружились снежинки, надоедливые белые мотыльки. Ничего, скоро мотыльки умрут, трамвайные рельсы блестели противным жирным блеском. От этих рельсов хотелось побыстрее уйти, в них таился отвратительный скрежещущий звук, портящий настроение.

Скорее в убежище, запереться на ключ и лечь, зажмуриться.

А завтра — свобода.

***

Вера Алексеевна Лученко, врач-психотерапевт, открыла дверь своим ключом, вошла в дом и рухнула на стул в прихожей. Пару минут посидеть после толкотни в метро, и силы восстановятся. Оля выскочила навстречу, все сразу поняла, торопливо чмокнула маму в щеку и исчезла на кухне. Оттуда послышался ее голос:

— Ма, что ж ты так долго? Мы ужин второй раз греем, а тебя все нет.

«Какое все-таки счастье, когда дома тебя ждут с ужином! Надо собраться с силами и ответить Олененку».

— А ты в окно давно глядела, не видела, какая погода? — произнесла Вера. — Все на монитор своего компьютера смотришь. Ну, может, еще на Кирюшу иногда.

— Ничего она на меня не смотрит, — пожаловался Кирилл, выходя на звук голоса. Олин жених уже знал, что если Вера Алексеевна не проходит в дом сразу, значит, рабочий день прошел напряженно, пациентов было много или тяжелые. — Давайте, мам-Вера, я помогу вам снять пальто.

— Значит, не смотрю на тебя?! — завопила Ольга, стуча тарелками. — Все, развод и девичья фамилия!

— Для начала пожениться бы надо, — сказала Вера, входя на кухню. — Или уже передумали? Ой, красота какая, м-м-м, слюнки текут.

На столе красовались куриные крылья, сваренные с луком и затем прижаренные на сковороде. Гарниром служил салат, приготовленный утром Верой по принципу «что в доме есть, все годится». Сегодня в доме для салата оказались: вареное яйцо, яблоко, лук, морковь, сыр, курага, орешки кешью, лимон. Натереть все на терке, курагу с орехами прокрутить через мясорубку, добавить майонеза с лимоном и есть жадно, захлебываясь от необыкновенного вкуса. Вера была у себя в доме непревзойденным мастером салата.

За окном белыми мошками суетились снежинки, они отчаянно не хотели опускаться на землю, рывками поднимались вверх — но все-таки опускались. Небо затянуло такими густыми тучами, будто дым повалил из сотен фабричных труб.

— И это весна, март месяц, — сказал недовольно Юрий Лученко. Муж старался не пропускать вкусные семейные ужины. В кухне всякий раз становилось тесно от его коренастой фигуры. — Совсем погода взбесилась. Что же летом будет?

— Летом, папуля, мы поженимся с этим типом, — Оля кивнула на Кирилла, — и поедем проводить медовый месяц на юге. Даже если снег укроет толстым слоем весь Крымский полуостров!

Юрий с полным ртом пробурчал что-то вроде «ну да, и жить там будете». Оля не обратила внимания: папуля всегда ворчал на эту тему. Очень ему не хотелось менять свою спокойную, размеренную жизнь на сосуществование с энергичными молодоженами.

У Кирилла порозовели скулы. Ему очень нравилось семейство Лученко, а больше всех, конечно, Оля. Но и своей будущей тещей он восхищался. Когда-то в прошлой жизни, то есть год назад, она спасла его от тяжелейших психологических зажимов. При общении с людьми, особенно с девушками, парень испытывал такую запредельную застенчивость, что у него просто все валилось из рук. До встречи с доктором Лученко он считал себя «человеко-минимумом», сторонился любого общения и был в шаге от социофобии. Но Вера быстро сумела подобрать ключик к внутренним спазмам Кирилловой души. Теперь юношу было просто не узнать. И он привязался к своей теще-докторше. Тем более что с невестой Кирилл сумел найти общий язык именно благодаря Вере Алексеевне. Она — гений психотерапии и просто классная мама. Однако странно, как в ее собственной семье могут существовать какие-то непонятки. Юноше казалось, что у профессионального специалиста «по ремонту и наладке общения», в отличие от него, специалиста по ремонту и наладке компьютерной периферии и локальных сетей, уж никак не может быть напряженностей с близкими.

— В тесноте, да не в обиде, — сказала Вера.

Сказала банальность. Ну и что? После рабочего дня, когда на тебя час за часом, человек за человеком, обрушиваются