Энергина? Что там происходит?

— Всё идёт по плану, Фриссгейн, — Древний Сармат, кажется, обрадовался его появлению, зато Кэрсин нахмурился и сделал шаг в сторону.

— Своих драгоценных знорков ты тоже подставляешь, Гедимин Кет, — негромко сказал он. — Смотри… Он пошёл к кораблю. Фрисс удивлённо посмотрел на Древнего Сармата.

— Что-то не то с нашим народом, — пробормотал тот. — Их бы фантазию, да в мирное русло. Не обращай внимания, знорк. Твои ракеты сработали прекрасно, я даже жалел, что ты этого не видишь. Хотя… такие зрелища требуют привычки. Главное, что Волну наши взрывы впечатлили. Верхние Пещеры переполнены разными существами, но выше не поднимается ни одно. А у меня всё руки не доходят сделать для тебя какую-нибудь цацку. Возьми хоть это, может, пригодится. Эти клыки принадлежали Гиайну, кажется, по вашим обычаям это хороший трофей… Он высыпал на ладонь Фрисса три пары красновато-белых зубов, каждый — с указательный палец длиной.

— Немного окрасились, пока отмывал от лишней пыли, — пояснил он. — Обладателей убил взрыв, они сильно «светились»…

— Гедимин, куда мне такие трофеи? Я тех Гиайнов не побеждал, — смутился Речник, рассматривая клыки. — Это вам с Кэрсином…

— Бери, — нахмурился Гедимин. — Должно же у тебя в этом году быть что-то, кроме кучи моих обещаний. С подстанцией ничего не выйдет до весны, с альнкитом тоже, с зарядами — даже вспоминать стыдно… К слову о подстанции. Я заглянул на станцию «Иджес» и поговорил с Аларконом. Он предлагает в счёт компенсации шесть колец промышленного накопителя. Тебе они нужны, или мне ещё поговорить с Аларконом?

— Ух… Гедимин, ты… Шесть колец накопителя? Конечно, нужны! — мысли Речника взвились вихрем, он даже помотал головой, чтобы утихомирить их. — Гедимин, я отнял у тебя очень много времени и, наверное, сильно надоел. Но если следующий год будет мирным, я бы хотел, чтобы ты встретился с Халаном и Астаненом в Стеклянном Городе. У меня есть немного мыслей, но нужно гораздо больше… толковых мыслей, а не таких, как мои, и нужны твои знания.

— Прилетай на станцию после запуска, тогда и решим, где и с кем встречаться, — глаза сармата немного посветлели. — Накопитель пока полежит у меня… Речник думал в те дни, что труднее всего ему будет вспомнить, что у кого лежит. Шесть мешков желудёвой муки, например, он оставил на хранение Сьютару Скенесу. Желудей на Дубе всегда было много, скайоты не знали голода, но в этом году злаки на Реке не созрели — Агайл и Руула сбросили мягкие семена, как только Реку накрыл первый вал Волны, и жители берегов скупили у древесного народа все запасы. В иной год Фрисс ни за что не стал бы платить двадцать кун за мешок желудёвой муки, но что ему оставалось делать?! Скенесы обменяли один мешок на связку луковиц Хелтори, хотели дать две, но Фрисс отказался. Листвы на деревьях уже не осталось вовсе, каждую пещеру прикрывала двойная зимняя занавесь, куванцы давно попрятали плоты в тростниках, а Эльгер закрыл опустевший постоялый двор на зиму. Речники в лагере у Провала ёжились от холода и пытались уместиться в домах наринексов. Наринексы не возражали, но посёлок на участке Фейр был слишком мал, чтобы уместить в себе целую армию. Фрисс перевозил желающих на Правый Берег, с условием, что еду они возьмут из лагеря.

Отряд хмурых Инальтеков из клана Идэвага тоже хотел перебраться в тёплые пещеры, но их Речник не взял, напомнив о позапрошлогоднем нашествии и убийствах беззащитных ополченцев.

— Радуйся, Речник, Илларгона убила Волна, — пожав плечами, ответил ему предводитель отряда. — Некому теперь водить нас в поход. Будем жить тихо, как вы, рыбоеды. Инальтеков много было в лагере — они первыми пришли на помощь Реке, едва сами вырвались из Волны. Многим предводителям кланов суждено было не дожить до зимы… В первый день холодного и тёмного месяца Олэйтис Речник вместе со Сьютаром Скенесом отошёл в тень Дуба и сложил перед главным жрецом Фейра в небольшую горку весь металл, собранный по Старым Городам.

— Здесь почти тысяча кун, а может, и больше, — сказал он, наблюдая за ошеломлённым и пытающимся найти слова Сьютаром. — Металл древних.

Эту зиму Кесса проведёт в моей пещере. В первый же мирный год я позову на свадьбу весь Фейр.

— Это… очень щедро, Речник Фрисс, — сказал, запинаясь, Скенес-старший. — Ты не передумаешь?.. В последние дни осени никто не просыпался до света, и мало кто выходил из тёплой пещеры, пока солнце не поднималось высоко. Но Фрисс проснулся рано — ему отвели место в летней спальне, и порыв холодного ветра его разбудил. Тяжёлая зимняя завеса ещё колыхалась — кто-то прошёл под ней совсем недавно. Речник накинул чей-то меховой плащ поверх рубахи и вышел на берег. У огромной коряги, покрытой инеем, виднелась тень, укутанная в тёмный плащ. Она отвела руку чуть в сторону и направила на обломок.

— Ни-куэйя! — прошептала она. Золотистый луч, яркий в утреннем сумраке, сорвался с ладони и впился в дерево, оставив небольшую дыру с тлеющими краями. Тут же он погас, и тень обиженно хмыкнула.

— Как же его удерживать, а? — услышал Речник недовольное бормотание. Тренирующийся поднял камешек и пристроил на коряге. Несколько секунд было тихо, тень грела руки под плащом и рассматривала обломок известняка, потом решилась и прошептала:

— Ни-шэу! Запахло гарью. Иней с коряги стремительно исчезал, сменяясь пятном обугленной древесины, потом пошёл дымок.

— Ух ты… Ал-лийн! — водяной шар разбился о корягу, камешек смыло, почерневшее дерево зашипело и неохотно остыло. Тень наклонилась к берегу, разыскивая в сумерках далеко отлетевшую гальку. Фрисс подошёл и окинул берег взглядом, но камешек затерялся в россыпи таких же мелких обломков.

— Хорошие заклинания, — сказал Речник, рассматривая обугленную корягу. — Смертоносные, как Старое Оружие. Такая магия, наверное, днём получается лучше…

— Она всё-таки опасная, — Кесса, вспыхнув, уткнулась взглядом в ту же деревяшку. — А днём тут много людей. Это я тебя разбудила, Речник Фрисс? Он покачал головой. Что-то шевельнулось на груди Кессы, Фрисс скосил глаза, но увидел только зеркало из Старого Города, которое Чёрная Речница носила, как медальон. В тёмном стекле отражалось что угодно, только не берег Реки — какой-то клубящийся туман, пронизанный потоками искр…

— Вышел посмотреть, нет ли тревожных огней. Обещали зажечь, если что-то случится… Не холодно тебе здесь?

— Немного, — Кесса кивнула с благодарностью, заворачиваясь в половину плаща Речника. — Посмотри, рассвет отражается в воде… Речник взглянул на Реку и зеленоватые блики на её волнах, и что-то показалось ему очень странным. Он