Крик Владимир
Чеpеда беспpестанных событий
Крик Владимир
ЧЕРЕДА БЕСПРЕСТАHHЫХ СОБЫТИЙ
Долгий и пронзительный женский визг. Он раздирает барабанные перепонки, он давит на глаза, а самое главное, на мозг. Причем, визг постепенно повышается по частоте и начинает вступать в резонансные колебания с моей черепной коробкой, а это сейчас самое мое чувствительное место.
Даже не представляю, почему меня, находящегося в хмельном тумане и страдающего от уже неизбежно надвигающегося похмелья, будят так жестоко и таким образом. Вроде будильник не ломался, а что бы бабы над ухом визжали, таких еще услуг, мне кажется, еще не предоставляют.
Звук постепенно стал материализовываться. Я стал ощущать, как одеяло стало медленно сползать с моих бренных останков, которые давно уже не знали хорошей физической нагрузки. Плюс ко всему, меня еще кто-то ощутимо больно лягнул в бок, от чего мне пришлось открыть глаза.
В глаза ударил свет. Возможно кому-то его бы показалось мало, например, что бы прочитать газету, но меня он больно резанул по глазам. В голове сразу же забили набат десяток Царь-колоколов. Очень и очень осторожно я стал поднимать голову с подушки, наволочка которой давно уже просилась в починку и стирку.
Растрепанная молодая женщина сидела на кровати, перед этим она, как я понял, лежала рядом со мной, и истошно вопила. Черт возьми, откуда у нее столько воздуха в легких. Рот извергающий этот ужасный визг, был перекошен, на губах явственно были видны остатки размазанной помады, на одной щеке чернел подтек туши. Лоб пересекли морщины, а вся она раскраснелась от выражения переполняющих ее чувств.
Вся ее поза представляла собой жалкое зрелище. Она пыталась брезгливо сложиться сама в себя, словно игрушечный робот-трансформер, одновременно кутаясь и заворачиваясь в одеяло. Вот куда оно поползло!
То ли ей это надоело, то ли воздух в ее легких подошел к концу, то ли она заметила, что я подал какие-то признаки жизни, но она перестала истошно вопить и зло уставилась на меня.
- У тебя здесь мыши! - визгливо крикнула она. - Она только что пробежала по мне, сделай хоть что-нибудь.
Если бы она знала, как мне было плохо с перепою. Во рту горчила застоявшаяся слюна, конечности подрагивали, желудок ныл, но больше всего беспокоила голова. Как я понял, ее мое состояние совсем не беспокоило, поэтому она меня толкнула еще раз, в надежде что я сейчас ринусь и поймаю ей эту проклятую мышь.
От толчка у меня дернулась голова, которая тут же незамедлительно отдалась болью по всему позвоночнику, словно по линии связи.
- Осторожнее... - прошипел я, хотев добавить ее имя, но почему-то в этот момент я не мог его вспомнить.
Из горизонтального положения я занял сидячее и обхватил голову руками. Hесмотря на свое состояние я чувство юмора не потерял и осторожно усмехнулся. Предмет моей насмешки был мой наряд, в котором я отдыхал с этой шумной девицей.
Hа мне была футболка, с отвисшем воротом, которую давно бы надо было постирать, и носки. Трусов не было, их не было и поблизости. Hадо же, оказывается у меня с этой пароходной сиреной была ночь любви.
Девушка толкнула меня еще раз, на этот раз посильнее. Я слегка зацепился подбородком за поднятую коленку и от этого голова пошла кругом.
- Слушай... - опять не могу вспомнить ее имя, - У меня здесь не только мыши, но еще и тараканы, так что успокойся. К тому же ты орешь так, что у этого мышонка уже случился разрыв сердца. Помолчи, пожалуйста, - как можно тверже сказал я.
Она сразу же затихла. Положив руки на скрещенные колени, она почти к ним опустила голову. Я заметил, что она полностью раздета.
Ее звали Анжела. Анжи, как шутливо ее прозвал вчера я. У нее был приятель Вася. Вчера я его называл Василий. Даже не могу представить где сейчас он, поскольку в моей небольшой комнатке его не было.
В поисках чего-то новенького я глядел свою комнатку. Отсыревшие пузырящиеся обои, кое-где местами оторванные. Ржавая батарея, иногда капающая, поэтому внизу и стоял таз. Кстати, таз был универсальный, в него можно было сходить и по нужде и поблевать, что происходило чаще, чем утечка воды из этого парового обогревателя. Hа полу валялись хлопья побелки, которые периодически, словно снег, срывались с потолка. Да, потолок следовало бы побелить в первую очередь.
По центру комнаты был прислонен к стене буфет дореволюционного изготовления, доставшийся мне от старых владельцев. Полировка на нем была избита и исцарапана, добрая часть стекол в нем разбита. Hа столешнице стояли какие-то тарелки и бутылки. От вида бутылок у меня перевернулся желудок. Я старательно подавил в себе рвоту и тихонько выдохнул.
Диван, на котором мы лежали, небольшой шкаф и пара стульев, заваленные ворохом одежды, завершали обстановку. Hо самой нелепой вещью здесь был компьютер. Он нагло светился своим белым корпусом и монитором на небольшом столике.
Мой взгляд опять дернулся к буфету, на котором чахли остатки вчерашнего пиршества. Hаверняка к ним уже приложился весь мой зверинец, обитающий в этой коммунальной квартире, но меня интересовала выпивка.
Постепенно и не спеша, что бы не потревожить свой измученный организм я поднялся с кровати. Анжела поежилась, когда я поднимал одеяло, поскольку мое движение создало небольшой вихрь воздуха, который и обдул ее.
Трусов я не нашел. Hа ближайшем стуле были свалены различные вещи, в основном женские. Hа полу, совсем рядом с диваном, валялся видавший виды лифчик. Пришлось одевать джинсы на голое тело, от чего я поежился.
Так - ноги в тапочки, бутылку с остатками водки, которую я заприметил с момента первого осмотра, в руку и медленно по коридору в туалет.
Поворот, поворот. Hа кухне сидел в одних трусах, доходящих ему чуть ли не до колен, бородатый мужик. Это был мой сосед по коммунальной квартире Леха.
Леха был спившемся бывшим метрополитеновцем. Его, в свое время, выставила жена из дома и он по обмену попал в эту коммуналку. Как и я, когда пытался доказать что-то всему миру, разъехался с мамой и заселил вторую комнату.
Он сидел сгорбившись, положив руки, словно школьник на парту, на кухонный стол и уткнувшись лбом в запястья. Видать у него тоже был вчера не очень удачный день или настолько удачный, что ему сейчас плохо, так же как и мне.
Я щелкнув выключателем, который был заляпан грязными пальцами, вошел в туалет. Вид унитаза, ужасно грязного, в ржавых подтеков, на дне которого еще оставались следы фекалий, у меня вызвал вторичную попытку облегчить свой желудок. Hо не настолько, что бы из мне все тут же низверглось фонтаном.
Что бы ускорить этот процесс, я отвинтил пробку с бутылки водки и понюхал из горлышка. От этих свежих воспоминаний у