взял трубку, совсем рядом Костя услышал легкое дыхание.
— Да? — спросила она.
— Лена? — Костя задохнулся и больше не мог произнести ни слова.
— Кто это?
— Лена, это я…
— Пчелка! — Радость, радость прозвучала в ее голосе. Неподдельная радость! — Как хорошо, что ты позвонил! А то я уже собиралась уходить.
— Куда?
— К Соньке. Есть у меня подружка по училищу. Хотели вместе идти. Ты свободен?
— Да, Лена.
— Слушай! Сегодня в «Красном пролетарии» открытие сезона в дискотеке. Я звонила. Там у меня механик знакомый. Новых кассет полно. Вот натанцуемся! Пошли?
— Конечно! Когда?
— Через четверть часа я тебя жду под липой. Начало в восемь, пока доберемся…
— Хорошо, Лена, — перебил он. — Я только переоденусь.
…Он пришел под старую липу раньше Лены. У самого ствола — древнего, темного, в порезах и трещинах — стояли два пустых ящика из-под венгерских яблок. Один из них был застелен газетой, Костя прочитал название статьи: «Нет дыма без огня», — и сел на эту статью.
— «Нет дыма без огня», — повторил он почему-то, и тяжкое ожидание неминуемого, страшного, всесокрушающего, которое случится сейчас, через несколько минут, через несколько мгновений, обрушилось на него. — «Нет дыма без огня…»
— Привет! — сказала Лена.
Костя вскочил, и теперь они стояли друг против друга. Лена была в белой короткой куртке, на открытой шее поблескивала золотая тонкая цепочка, и Костя невольно задержал на ней взгляд. Лена заметила это, улыбнулась:
— Нравится? Подарок маман. Ведь мне девятнадцатого аагуста исполнилось семнадцать лет. Что с тобой, Пчелка?
— Со мной все в порядке.
— Почему ты на меня так смотришь?
— Я смотрю на тебя обыкновенно.
— Ты загорел. И вообще…
— Что вообще?
— Я не знаю. Изменился. И худой какой-то. Ты здоров?
— Здоров. Лена, я…
— Пчелка! — Она легко тронула его за руку. — Ведь мы можем опоздать. Пошли?
Кончался август, но осень совсем не ощущалась в Москве: было тепло, даже душно. Наступал уже вечер, уставшее за лето солнце ушло за крыши, зажигались первые огни. Улица была полна движения, пахла фруктами и бензином. На углах продавали цветы, полосатые астраханские арбузы. Люди шли еще в летних одеждах. Но ведь все это обманчиво, правда? Где-то рядом притаилась осень, и через несколько дней, — начато учебного года, здравствуй, десятый класс!..
— Ты почему молчишь, Пчелка?
«Я люблю тебя! Я люблю тебя…»
— Это ты молчишь.
— Мы оба молчим.
«Скажи, что мне сделать для тебя? Скажи: „Умри“. И я умру. Хочешь, брошусь под этот автобус?»
— Почему ты не отвечала на мои письма?
Они остановились у перекрестка. Перед ними лежал широкий проспект, и сейчас по нему с ревом катил поток машин, а на той стороне проспекта предупреждающе горел красный глаз светофора.
— Ты так много их написал, Пчелка… Потом… Чудные какие-то письма. Если честно, я половину не поняла, чего ты в них написал. И не знала, как отвечать. — Лена посмотрела на Костю. — Пчелка! В общем, мне все это до фени. А не отвечала… Не люблю я писать письма. Получать их — другое дело. А писать — про что? Как в нашей скучной деревне идет дождь?
— Неужели тебе совсем нечего…
— Подожди, Пчелка. — Лена вдруг взяла Костю за руку, став серьезной и замкнутой, в ее взгляде он прочитал все — и улица, машины, люди, огни поплыли перед ним в пестром крутящемся хороводе. — Послушай… Я тебе скажу, и все станет понятным. Там, в деревне, я получила письмо от Мушки. Одно-единственное… Ведь он в армии, служит. Господи! Да не смотри же на меня так! Я буду его ждать, Пчелка. Потому что я… Ну, ты понимаешь… Ой, смотри, давно зеленый свет! — Лена выпустила Костину руку и ринулась к переходу.
Костя стоял на месте, и пестрый, яркий, праздничный хоровод кружился перед ним: машины, люди, огни, небо, окна. Все быстрее, быстрее, быстрее!..
Лена успела пробежать только половину проспекта — впереди светофор, коротко полыхнув желтым, зажег красный глаз, и тотчас два потока встречных машин, взревев моторами, окутавшись серыми облаками, ринулись по гладкому асфальту, шурша шинами.
Лена оглянулась — Костя стоял на краю тротуара и смотрел на нее.
Лена помахала ему рукой: «Чего же ты? Иди!»
Костя, не двигаясь, смотрел на нее.
Лавина стремительных, могучих, бездушных машин разделяла их.
И разлучала их — навсегда, навсегда, навсегда…
Журнал «Юность» №№ 6, 7 1982 Издательство «Правда» Москва 1982 год Рисунки В. Гальдяева ISSN 0132–2036